Вскоре после этого, 27 сентября 1299 года, Бонифаций VIII издал буллу, странное содержание которой до сих пор вызывает вопросы: она запрещала расчленять трупы — практика, которая использовалась с X века, когда тело нужно было похоронить быстро и далеко от места смерти, а также когда речь шла о человеке с репутацией святого, чьи мощи раздавались по приходам и церквям. В тексте буллы поражает ужас, отвращение, которое вызывает у Папы эта практика, которую он тринадцать раз называет "ужасной, отвратительной, бесчеловечной". "Существует практика отвратительной жестокости, которой следуют некоторые христиане по зверскому обычаю", который он описывает следующим образом: "когда кто-нибудь из их числа, будь то дворянин или высокопоставленный сановник, умирает вдали от своей страны, хотя он выбрал погребение в своей стране или вдали от места своей смерти, христиане, подверженные этому извращенному обычаю, движимые святотатственной заботой, зверски извлекают его внутренности и, ужасно расчленяя его или разрезая на куски, бросают его в воду, чтобы сварить его в котле на огне. Когда, наконец, оболочка плоти отделяется от кости, они несут кости в место, выбранное для захоронения. Это совершенно отвратительно, и должно ужасать нас еще больше в том, что касается уважения к человеку. Именно поэтому мы хотим отменить столь жестокую, отвратительную, святотатственную привычку, и не допустить, чтобы эта свирепая практика расчленения человеческих тел, поражала верующих ужасом и будоражила разум".
В частности, его самого. Ведь такая забота о судьбе трупов, а особенно выражение такого отвращения в то время, когда применение пыток, увечий, публичных казней и физического насилия всех видов являлось частью повседневной жизни, может показаться признаком патологической фобии, навязчивого страха смерти. Тем более, что его отвращение было исключительно физиологическим и не имело ничего общего с религиозными соображениями, например, с верой в воскрешение тел. Обстоятельства также могут объяснить эту буллу: здоровье Папы в то время серьезно ухудшилось, а четырьмя днями ранее умер кардинал Николя де Ноненкур, оставив завещание, которое предусматривало расчленение его тела.
Проистекал ли ужас Бонифация VIII перед расчленением тела из личного опыта, или за ним скрывался страх смерти и неизбежного истления плоти? Биограф Папы, Агостино Паравичини Бальяни, задается этими вопросами и предполагает свой вариант ответа: это было желанием Папы, с манией величия, распространить свою власть на царство мертвых, властвовать над живыми и мертвыми, контролировать одушевленные и неодушевленные существа, живые тела и трупы. В булле Ausculta filii от 5 декабря 1301 года Бонифаций VIII даже утверждал, что Папа обладает судебной властью над мертвыми: Петр получил "ключи Царства Небесного и был назначен Богом судьей живых и мертвых". Это явное распространение папской власти над мертвыми само по себе удивительно. В любом случае, это говорит о том, что Бонифаций VIII запрещая расчленение тел, считал, что его (судебная) власть распространяется также на мертвых и их тела. Эта интерпретация, похоже, подтвердилась четыре месяца спустя: в феврале 1300 года Бонифаций обнародовал свою буллу во второй раз, точно так же, как он разрешил Филиппу Красивому обезглавить труп своего деда и перенести голову из Сен-Дени в Сент-Шапель. Только Папа Римский мог дать разрешение на расчленение мертвых.
Договор в Монтрё (июнь 1299 года) и его последствия
Но больше всего проблем ему доставляли живые люди, в частности, в 1299 году — король Англии. В этот период Филипп Красивый фактически был союзником Папы, и король Франции умело воспользовался этим. Папский арбитраж в июне 1298 года был благоприятен для него, но это был только арбитраж, который оба короля приняли и который им теперь предстояло оформить в виде мирного договора в надлежащей форме. Переговоры заняли всю первую половину 1299 года. Арбитраж предусматривал возвращение к статус-кво в отношении Аквитании. До заключения мира герцогство было передано на попечение Папы Римского, который сразу же передал управление им королю Франции. Во время переговоров, которые проходили как в Лондоне, так и в Париже и Риме, с обменом многочисленными письмами, отчетами и счетами, Бонифаций был суров с англичанами, больше из злобы на них, чем из искренней симпатии к французам. По словам одного из английских переговорщиков, Пьера Эмери, Папа обвинил лондонское правительство в том, что оно совершило ошибку, начав фламандскую авантюру вместо того, чтобы сосредоточиться на защите Аквитании, и в том, что оно наивно доверяло слову Филиппа IV, поскольку "тот, кто имеет дело с французами, имеет дело с дьяволом". Что касается Шотландии, то Папа Римский выказал свой гнев по отношению к Эдуарду. В июне 1299 года он написал документально обоснованный меморандум, доказывающий, что королевство Шотландия никоим образом не является фьефом короля Англии. Именно архиепископ Кентерберийский Уинчелси передал этот меморандум Эдуарду в разгар зимней кампании на шотландских болотах. Король был в ярости и попросил своих юристов подготовить столь же обоснованный ответ. Тем временем Папа защищал Джона Баллиола, "человека, которому, как говорят, вы доверили это королевство", писал он Эдуарду, и добился опеки над ним. "Король Франции был более тверд в своей поддержке Баллиола, чем вы в своей поддержке графа Фландрского", — снова упрекал он Эдуарда.