Бэнон Мэри Екатерина Мередит была прелестной девочкой на пороге юности, готовой вступить во взрослую жизнь. Темно-синяя шелковая амазонка оттеняла голубизну глаз. Рыжеватые волосы были убраны под остроконечный капюшон, с которого свисала тонкая батистовая вуаль.
— Мама! — воскликнула она, выскальзывая из объятий Томаса и горячо целуя Розамунду. — А где Филиппа? Мне не терпится ее увидеть!
Она улыбнулась, удивительно напомнив Розамунде ее мать, которую она едва знала.
— Подожди, дитя мое, — посоветовала Розамунда. — Филиппа очень изменилась. Она сейчас несчастная и сердитая.
— Вернее, эгоистичная и злобная, — фыркнула Бесси Мередит, услышав слова матери. — Бэнон, как чудесно ты выглядишь!
После этих слов она повернулась и бросилась Тому на шею.
— Дядя Томас! Что ты мне привез?
— Бесси, — мягко пожурила дочь Розамунда, но Том только рассмеялся и, сунув руку за пазуху элегантного камзола, вынул спящего котенка удивительного оранжевого цвета.
— Это сойдет, мадам?
Бесси, восхищенно взвизгнув, взяла котенка и, прижав к себе, заглянула в золотистые глазки и поцеловала в носик.
— Откуда ты узнал, что я хочу именно котенка?
— Тебе всегда требуется какое-нибудь живое существо, а я привез тебе достаточно щенят, чтобы хватило на охотничью свору. Вот и подумал, что для разнообразия неплохо бы котенка. Может, он удовлетворит твою алчную натуру.
— О, спасибо! — пылко поблагодарила Бесси, взяла под руку Бэнон и отвела в сторону, что-то горячо шепча ей на ухо.
— Так что же случилось, дорогая моя? — осведомился лорд Кембридж.
f — С Филиппой беда, — пожаловалась Розамунда, уводя гостя в дом. — Она приехала домой в дурном настроении, постоянно ругается с Бесси, которую ни в чем не одобряет. Я встревожена, Томас, и мне нужен твой совет. Что делать с моей старшей дочерью? Я совершенно растерялась.
— А где Логан? — спросил кузен, беря чашу с вином, поднесенную слугой.
Они прошли в зал и уселись у огня.
— В Клевенз-Карне с нашими мальчиками, и пусть остаются там как можно дольше. Он непременно выпорет Филиппу, если та ответит грубостью, а она грубит всем и каждому. Заявляет, что терпеть не может Фрайарсгейт, и почти ненавидит меня за то, что я люблю его больше, чем своих детей. Боюсь, ее не урезонить.
— И все из-за парня Ренфру?! Да, семья у них приличная, но не представляю, как кто-то из них может пробудить такую страсть в женской груди! Тут что-то не так, — заметил Том Болтон, пригубив вино.
— Ее отослали домой, Том, — призналась Розамунда. — О, ее просили вернуться, когда она оправится от своего разочарования, однако решение оставили за мной.
— Но почему ее отослали домой? — с любопытством допытывался Томас.
— Она с подругой и три молодых джентльмена забрались на крышу Наклонной башни, где напились и стали играть в кости. Моя дочь проиграла все деньги и принялась ставить на кон предметы своей одежды. Сняла туфли, чулки, корсаж и как раз избавлялась от юбки, когда на сцену выступили король и граф Суффолк, вознамерившиеся в ту ночь изучать созвездия.
Томас Болтон разразился смехом.
— Дорогая моя девочка, я и не подозревал, что в Филиппе сидит дьявол! И смех, и грех!
— О, Том, тут не до веселья! Не считайся я подругой королевы, репутация Филиппы была бы погублена. К счастью, незадолго до того все оставили двор на лето, не желая переезжать из одного охотничьего угодья в другое и вспомнив о собственных землях, иначе бы несчастья не избежать! Нужно срочно найти другого жениха для Филиппы, а я не знаю, с чего начать.
— Ах, кузина, — покачал головой Томас, — я давно не видел тебя такой расстроенной. Значит, дело действительно серьезное. Думаю, неплохо бы поговорить с Филиппой и выслушать ее, прежде чем решать, как поступить в этом случае. Надеюсь, Логан на все это время останется по ту сторону границы. Твой коварный шотландец — человек вспыльчивый и несдержанный, а если Филиппа действительно так необузданна, эти двое поубивают друг друга. Розамунда кивнула:
— Сейчас велю служанке сбегать за Филиппой, а сама уйду, ибо последнее время мы с ней не можем перемолвиться словом, чтобы не поссориться. Я ношу третьего сына для Логана и стараюсь поменьше волноваться. Если захочешь поговорить со мной перед обедом, я буду в саду.
Томас посмотрел вслед кузине и вздохнул. Какая жалость, что он не из тех, кто женится! Лучшей жены, чем она, ему не найти! Они сразу же поладили, и она всегда старалась прийти к нему за советом, только теперь это случалось все реже. И немудрено: в конце концов, жене пристало исповедоваться своему мужу. Но очевидно, возникшая проблема требует особой деликатности, а Логан Хепберн этим качеством не отличается.
— Дядюшка!
Подняв глаза, Томас увидел стоявшую перед ним Филиппу.
— Дорогая моя девочка! — обрадовался он. — Хотя я на седьмом небе от счастья видеть тебя, твое платье — настоящий кошмар! Надеюсь, новые моды при дворе не таковы?
Легкая улыбка коснулась губ девушки, но исчезла так же быстро, как появилась.
— Я оставила придворные туалеты в лондонском доме. Не стоило привозить их сюда. Они совершенно не подходят для здешней обстановки, и, кроме того, путешествие по длинным пыльным дорогам окончательно бы их испортило.
— Но что же ты носишь, дорогая? Абсолютно непривлекательный вид!
— Велела переделать оставленные здесь платья, — объяснила девушка.
Том устало покачал головой:
— Твоя фигура… скажем так, налилась за время отсутствия. Такое впечатление, будто на платье пожалели ткани. Нет, дорогая, так не пойдет. Нужно немедленно шить новые наряды, не такие, которые можно носить при дворе, а специально для визита в деревню, по крайней мере они будут прилично на тебе сидеть. Кровь Христова, дорогая, то, что на тебе надето, делает плечи широкими, как у деревенской девки, которая тянет плуг для своего мужа.
Том брезгливо передернул плечами. Филиппа невольно рассмеялась:
— Дядюшка, наконец-то у меня появилась причина радоваться своему возвращению! Почему ты, при всей любви к веселью и развлечениям придворной жизни, так стремишься запереться в этой уединенной Камбрии?
— Ах, дорогая девочка, ты права, когда-то и я наслаждался забавами двора. Впервые приехав во Фрайарсгейт, я был поражен любовью твоей матери к этим землям. Но со временем блеск двора бледнеет, особенно когда видишь зимний рассвет с вершины холма, или первые весенние цветы, пробивающиеся сквозь снег, или привлекающие взор сполохи красок. Возможно, все дело в возрасте, дорогая Филиппа, но теперь я предпочитаю Камбрию, иначе не продал бы свой дом в Кембридже.
— Но сохранил дома в Лондоне и Гринвиче, — напомнила Филиппа.
— Только для тебя, дорогая девочка. Я с первого взгляда увидел, что ты рождена для двора.
— О, дядя, я знала, что ты поймешь! — вскричала девушка. — А вот мама не понимает, ибо Фрайарсгейт — весь смысл ее жизни. Как жена Джайлза Фицхью, я могла бы оставаться при дворе. А что со мной будет теперь? Королева примет меня обратно, но надолго ли? А Сесилия скоро выйдет замуж, да и остальные подруги тоже, только я останусь старой девой.
— Так вся проблема в этом? — уточнил лорд Кембридж.
— Не только. Как мне найти мужа, если мои имения так далеко на севере, что это практически уже Шотландия? Сам Джайлз утверждает, что не мог бы жить в такой Богом забытой глуши. А мама никогда не одобрит моего замужества, если жених не сумеет управлять этими землями. Единственная моя мечта — быть рядом с их величествами!
— Уверена, что Фрайарсгейт тебе не нужен? Пусть климат здесь суров, зато наследство достаточно велико.
— Я не могу получить и Фрайарсгейт, и жизнь при дворе, — вздохнула девушка. — И если приходится выбирать, я выбираю двор. Мама считает, что я говорю сгоряча, под влиянием минуты, но это не так. Просто я не питаю к этим землям такой страсти, как она, и с радостью уехала бы хоть сейчас. Я удрала бы в столицу в день своего десятилетия, и то время, которое мама заставила меня выждать, было пыткой. Я жила в постоянном страхе, терзаясь мыслью, что мама может передумать.