— мам, он умирает… он болен мам… что мне делать?
Звучали слова сквозь безысходные рыдания. От сказанных слов сердце полоснуло больно лезвием.
— успокойся милая. — гладила меня мама по волосам. Она никогда так со мной не разговаривала и не гладила волосы. Сейчас же я не предала этому значения. Мне было совсем не до этого — это не твои проблемы. Он тебя предал.
— он меня не предавал! Я сглупила и начала придумывать всякую дурь. Мам, я не смогу без него… я просто не выживу с пониманием, что его в этом мире нет…
я уткнулась маме в колени и зарыдала еще сильнее. Какая я все-таки слабая. не могу взять себя в руки вести себя достойно.
— тише девочка моя. Ты устала, вымоталась вся. Тебе нужно отдохнуть. Иди в комнату. Поспи. Поздно уже, а завтра мы с тобой спокойно все обсудим.
Я подняла голову и кивнула маме в знак согласия посмотрев на нее своими заплаканными глазами.
Я умылась и привела в порядок свое опухшее от рыданий лицо.
Прошла в комнату и легла спать, но как закрывала глаза, то видела перед собой улыбающееся лицо Кира. Его еще когда-то насыщенно синий цвет глаз, смотрящий на меня с озорством и с чем-то еще… таким скрытным и одновременно поверхностным.
Я не смогла сомкнуть глаз. Мне казалось, что Киру сейчас особенно плохо. В голову лезли постоянно пугающие мысли.
Не в силах больше это терпеть, я психанула и вскочив с кровати натянула первые попавшиеся джинсы и тихо вышла из комнаты.
На мне осталась та самая черная толстовка, которую я надеваю на ночь. Решила ее не снимать. Так будет теплее. Я проскользнула в коридор и нацепив на себя старые кеды, вышла из дому.
На улице моросил дождь опускаясь на дорогу маленькими капельками. Я одела на голову капюшон от толстовки и пошла по улице. Я не знала куда мне надо. Просто гуляла пытаясь выветрить мысли. Получалось плохо. Я пошла по дороге в сторону дома Барковского. Надо было проверить. Вдруг он и вправду дома и ему ничего не грозит. Может Егор лгал? Правда Егор не мог солгать…
я направилась по городу в элитный район. Не хотелось думать, что его может там не быть. Мне надо просто с ним поговорить. Чтобы он не сдавался. Я ему помогу, и он будет жить. Жить как все!
Я шла по тротуару с краю от трассы, где проходил мост через реку. Я посмотрела на воду через ограду и ужаснулась от большой высоты. Голова закружилась от страха. Дурацкая высота!
Дальше по мосту мне стала виднеться темная фигура, сидящая на краю моста. Переходить ограду моста было строго запрещено. Я бы подумала, что это просто какой-то самоубийца, если бы не заметила знакомую мантию. На спине была нарисована знакомая демоническая пентаграмма.
внутри все сжалось от непонятного страха и бьющегося сердца о грудную клетку словно раненый зверь. Что же он тут делает… глупый, простынет ведь…
Я силой попыталась успокоиться и взять себя в руки.
Я поколебавшись решилась пригнуться и пройти через ограду моста. Я села рядом свесив ноги с моста. Понимала, что если упаду, то Кир обязательно меня спасет, потому и села поближе к нему, чтобы если что успел меня схватить. Он был сырой и меня пробрал холод, когда я решила теснее сесть к нему. Вниз не смотрела и старалась представить, что нахожусь на простой лавочке в парке.
я взглянула на него, но лица не увидела. На нем был глубокий черный капюшон. периодически с него стекали капли дождя. Похоже сидит он уже давно, так как попал еще под сильный ливень. Ужас… промок весь насквозь.
— ты… что здесь делаешь?
Тишина… он даже не пошевелился. Как будто врос как дерево и не слышит из-за отсутствия ушей.
я толкнула его слегка в плечо, но никакой реакции не последовало.
— Кир… ты не хочешь со мной говорить?
снова тишина. Как со столбом разговариваю. В моих глазах отразилась обида. Кажется, у меня снова наворачиваются слезы.
— Кир… я все знаю про тебя…, и ты не думай, что раньше я что-то знала…я…
Блин! Что за бред я несу? Было сложно контролировать свои эмоции и у меня это плохо получалось.
Ну все. У меня начинается психоз!
— Кир! Прекрати меня игнорировать! Да я же люблю тебя! Ты слышишь!? Веришь!? Я больше не боюсь! Честно не боюсь! Я бы никогда тебя не бросила! Если бы знала, что с тобой, то ни за что бы не бросила! Ты же хотел, чтобы я перестала бояться! Ты меня этому научил! слышишь…
под конец совсем тихо сказала я. Глаза жгли надоевшие уже до тошноты слезы. Сколько можно?
— иди домой.
Раздался тихий, но устрашающий голос Кира. его хрипота была непривычна. Он как будто старался справиться с собой и ему это давалось тяжело.
— нет! Не уйду! Хоть убей!
— ты мазохистка? — прозвучал грубый голос Кира — одной остаться хочешь? У меня нет шансов больше выжить. Уходи отсюда. Не трать свое время на труп.
во мне вскипела злость. Как он смеет так мной распоряжаться!?
— не смей решать за меня! Ты не оставляешь мне выбора! За меня постоянно решали и направляли с самого детства. Говорили, что правильнее и заставляли делать то, что я не хочу. Пожалуйста, не заставляй меня делать то, чего я не хочу…
— иди домой. Тебе здесь делать нечего.
Зло прохрипел он пытаясь как-то бороться со мной.
— Кир пожалуйста… два месяца назад я психанула и послала тебя потому что Карина сказала, что ты мне изменил, а ты…
— знаю.
Коротко прокаркал Кир.
— почему ты тогда мне все не объяснил?
— я думал, что так ты быстрее меня забудешь и станет легче.
— не стало Кир! Ты видишь!? Я не смогла и не смогу! Как бы ты меня не отталкивал!
— дура. Я защитить тебя пытаюсь, а ты лезешь и лезешь…
Еле сдерживаясь от чего-то сказал Кир. Кажется, ему очень хотелось, чтоб я ушла и не мозолила ему глаза.
— Тогда если ты умрешь… я… я…. - я посмотрела вниз на воду — тогда я сброшусь с моста и умру! Позволь самой выбирать иначе я с собой что-нибудь сделаю.
Кир снял глубокий капюшон мантии и с усмешкой посмотрел на меня. Я наконец увидела в его глазах тот отблеск жизни, ту хоть и бледную, но синеву. Стало до боли приятно что смогла разбудить в нем жизнь.
— это шантаж?
Лукаво спросил он.
— шантаж. И я не шучу. Вот хоть сейчас прямо возьму и спрыгну…
Он резко схватил меня за руку. Он почувствовал в моем голосе не пустые запугивание, а решительность в своих словах. Может я окончательно решилась разума, но действительно была готова совершить задуманное.
— больная совсем! Решила лишить меня всего, что осталось в жизни?!
Я радостно улыбнулась, понимая, что окончательно привела его в себя заставляя чувствовать жизнь.
Я молча потянула руку, зная, что он поймет мой жест.
Он покачал головой и все же достал из кармана внушительную монету и вложил ее мне в руку.
Почувствовав приятную тяжесть на ладони, в моих глазах застыли слезы счастья. Он помнил. Это та самая монета и он таскал ее с собой.
Против воли вспомнилось как кинула в него этой монетой. Как кричала самые ужасные на свете слова…
— Кир прости меня… за все прости…
— не плачь кошмарик. Пожалуйста. Ты же знаешь, что я не выношу твои слезы.
Он обнял меня укрывая от моросящего дождями укутывая своим теплом. Теплом, по которому у меня была дикая ломка все два месяца.
— слушай, ты же умеешь рисовать. Нарисуй мне лохматого монсрика вон на той стене.
Он показал на конец моста, где на другом конце дороги возвышалось огромное здание похожее на заброшенный собор.
Я только сейчас увидела неподалеку лежащую сумку с баллонами краски.
Мое лицо озарила счастливая улыбка. Идея мне очень понравилось.
— зачем тебе монстрик?
— я хочу оставить какой-нибудь след, но очень красивый. Сделаю это твоими руками.
Мне на секунду стало грустно. Не может быть, чтобы его болезнь не лечилась. Я его уговорю на лечение. Он не умрет. Я знаю. Точно знаю.
Подарив мокрому балбесу поцелуй в щечку я, схватив черную сумку с баллончиками, понеслась по сырой и ночной улице вдоль моста в сторону где стояла еще пока голая стена.