«Применить» — слово почти идентичное глаголу «переменить». Пока не было перемен, то и вопрос: «Что делать?» — не возникал. Но грянули перемены, и человек, только что занятый важными вещами, не находит себе применения.
Неведомо, сколько бы времени Верис простоял бы с разинутым ртом, но его хлопнули по плечу, и Верис увидал Линду, еще совершенно ему незнакомую.
— Привет, — сказала она. — Меня зовут Линда. А ты что здесь делаешь?
— Да вот — Верис пожал плечами. — Смотрю.
— Давай смотреть вместе, — немедленно предложила Линда. — Показывай, куда глядеть.
— На людей. Я никогда не видел столько людей.
— Обычный трафик. Бывает и больше, — возразила Линда, но не ушла, продолжала смотреть и расспрашивать, пока дело не кончилось кучей-малой.
— Вот что значит свежая мысль! — восхищалась Линда. — Знаешь, сколько людей на нашу кучу-малу сбежалось? Больше десяти тысяч! То есть сбежалось меньше, но я еще несколько случайных прохожих туда втащила, чтобы добрать до красивого числа. Так что всего получилось десять тысяч два человека, я специально считала.
— Десять тысяч два, — повторил Верис. — Тьма и еще пара.
— Точно! Тьма — это они, а пара — мы с тобой.
После таких слов Верис простил Линде все неудобства, что она ему причинила. Раз причинила, значит, тому была причина.
Как-то само собой получилось, что из Транспортного центра они ушли вместе, чуть не за руки взявшись. Забавное слово «как-то» Оно означает, что поступку была причина, но не явная, а подумать и проанализировать ее у Вериса не было ни времени, ни желания. Потом неявная причина проявится, окажет себя, и тогда окажется. Что может оказаться в подобном случае, Верис как-то не подумал.
— Ты где обычно тусуешься? — спросила Линда.
Верис судорожно глотнул. Из контекста вопрос понятен, хотя глагол, употребленный Линдой, был Верису незнаком. И поскольку впрямую Верис ответить не мог, то, как за соломину, ухватился за незнакомое слово.
— Тусуешься — повторил он. — Приставка «ту» указывает место или направление: «туда, в ту сторону». А основа, вероятно, связана с глаголом «соваться» или «суетиться». При любом толковании исходник описывает бессмысленные или неосознанные движения с привязкой к определенному месту. Я прав?
— Аск! — восхищенно произнесла Линда. — Я такого и под наркозом загнуть не сумею. Ты жутко умный. И все-таки где ты обычно совершаешь свои неосознанные движения?
— В том-то и беда, — признался Верис, — что нигде. Суета есть, а места — нету.
— Что-то я не врубаюсь, — произнесла Линда на своем маловразумительном языке.
Верис затряс головой. Каждое слово слишком быстрой беседы ставило его в тупик. Надо отвечать на вопрос, но впервые в жизни у Вериса не находилось слов, чтобы рассказать, почему он стоит здесь, на скрещении путей, и никуда не идет. Как объяснить, что в мире нет для него места? Куда проще и приятнее строить гипотезы по поводу употребления в настоящем контексте глагола «врубаться». Постигать смысл, уничтожая его, разрубая на части.
Не дождавшись скорого ответа, Линда развернулась (вернулась разом!), обхватила ладонями голову Вериса и прижалась к нему лбом. Так можно войти в сознание другого человека, прочесть его мысли. Хотя что это даст: чувства, лишенные слов, неосознанные вопросы и сомнения, важное вперемешку с незначимым. Куча-мала в сравнении с ералашем, творящемся в голове, — образчик простоты и ясности. В подобном месиве и сам не вдруг разберешься, а сторонний человек вовсе ничего не поймет. Более того, он обманет сам себя, решив, будто что-то понял. Только слова умеют говорить правду, мысль неизреченная — есть ложь.
Но Линде хватило и того немногого, что она сумела прочитать в сознании Вериса.
— Что ж ты сразу не сказал, что тебе некуда идти? Пошли ко мне, а там разберемся с твоими проблемами.
Транспортный центр — место, где сходятся пути. Разумеется, не все, но подавляющее большинство. Новые пути тоже всего легче прокладываются отсюда. По сравнению с человеком и даже человечеством вселенная необъятна. Галактик в мире больше, чем людей, и в каждой галактике сотни миллионов звезд. Человечество не рассеялось в пространстве только потому, что людям свойственно тянуться друг к другу. Хотя правильнее было бы сказать, что человечество рассеялось, ибо семена разума разлетелись по миллионам миллионов прежде необитаемых миров. На некоторых планетах стояли города и жили тысячи людей, другие — и таких было больше — лишь изредка посещались гостями. Но больше всего оставалось миров, где человеческая нога прежде не ступала, и не потому, что миры эти плохи, а в силу причин арифметических: людей всего несколько сот миллиардов, а пригодных для жизни миров — неисчислимое множество. В результате множество это остается пустым.