В мире еще будут внимательно изучать наш опыт войны в Чечне. Он уникален. Почему слабая армия, которая неоднократно предавалась высшим государственным руководством, стала побеждать? Путин сделал главное: власть перестала предавать свою армию. Это самый главный урок Чечни.
— Почему все видят процесс, но не верят в построение однополярного мира? Мир, по замыслу Божьему, не может быть однополярным. Даже нынешний строится на противопоставлении «добра» «злу» в виде сначала СССР, затем мирового терроризма, стран-изгоев и т. д.
Александр ДУГИН:
— Есть разные философские модели устройства мира. Двухполярный мир можно представить себе, как плюс и минус, однополярный — как центр и периферию.
Сергей МАРКОВ:
— Любой конфликт может быть перемещен внутрь. Например, конфликт между консерватизмом и либерализмом может продолжаться и внутри однополярного мира. И не надо интерпретировать замысел Божий — его, скорее, надо пытаться познать.
Александр ДУГИН:
— Теоретически однополярная модель возможна, поскольку биполярность в законченной форме существовала только после Второй мировой войны, после 1947 года. Хотя, согласно геополитике, она потенциально наличествовала всегда в виде дуализма цивилизаций морского и сухопутного типов.
Я полагаю, что однополярность, как она складывается в нынешнем мире, не является оптимальной формой мироустройства. Она ущербна уже с нравственной точки зрения, так как существует плюрализм ценностных систем, а нынешняя однополюс-ность основывается только на одной из них — на западноевропейской, светской, либерально-демократической.
Во-вторых, с чисто прагматической точки зрения я полагаю, что сегодня не созданы достаточные предпосылки для непосредственного создания однополярной системы без промежуточного этапа. Технологически этим промежуточным этапом должна была бы стать многополярность. Речь идет о появлении на месте двух сверхдержав не одной гипердержавы, но нескольких самостоятельных «больших пространств», своего рода государств-континентов. Примером такого большого пространства, которое вполне может в будущем обрести полноценную геополитическую суверенность, является Евросоюз. Действительно, и я здесь согласен с Сергеем Александровичем Марковым, суверенность в нашем мире защитить в одиночку невозможно. Даже Советский Союз, включая Варшавский договор, был недостаточен для поддержания суверенности и поэтому, кстати, распался. Сама однополюсная система появилась именно из-за того, что суверенитет второго полюса не мог быть далее обеспечен. Но, на мой взгляд, сама нынешняя однополярная система — это лишь логическое инерци-альное продолжение старой двухполярной системы при исчезновении одного полюса.
Мы должны, напротив, идти к концепции новой имперской плюри-суверенности (многосуверенности), к организации мира по новому принципу, по принципу «больших пространств»: американское большое пространство, европейское (или евро-африканское) большое пространство, паназиатское большое пространство, евразийское большое пространство, возможно латиноамериканское, арабское и панафриканское. Каждое из этих больших пространств должно быть не полностью, но лишь относительно суверенным. Оно не может по собственному усмотрению объявлять войну другому большому пространству, хотя именно это право и составляло сущность суверенитета в эпоху государств-наций. Но тем не менее каждое большое пространство должно быть полноценным и абсолютным хозяином в своих пределах и должно иметь возможность предотвратить посягательство на свою свободу внешних сил. Будущий мир должен состоять не из государств и не из одного «мирового государства» во главе с «мировым правительством», но из империй.
Сергей МАРКОВ:
— С этим я согласен. Процесс формирования единого человечества, единого мирового правительства займет на самом деле несколько десятилетий. И поэтому о полном исчезновении суверенитетов говорить нельзя. Но мы должны, безусловно, абсолютно четко сознавать, в чем граница этого суверенитета. Не может быть сегодня безграничного суверенитета, тем более для отдельной страны.