Геополитическая редукция известна гораздо меньше, нежели экономическая модель, но убедительность и наглядность ее тем не менее вполне сопоставимы с парадигмой Труда—Капитала. В геополитике также существует телеологическая пара понятий, которые представляют собой субъект истории, только на сей раз увиденный не в срезе экономики, но в срезе политической географии. Речь идет о двух геополитических субъектах — Море (талассократии) и Суше (теллурократии). Им синонимична иная пара: Запад — Восток, где Запад и Восток рассматриваются не просто как географические понятия, но как цивилизационные блоки. Запад, согласно доктрине геополитиков, равен Морю. Восток — Суше .
Нас интересует в данный момент лишь резюме истории, переведенное в геополитические термины, эсхатологический момент, который столь ясно прослеживается на уровне экономики. Там проблема формулируется так: Труд дал бой Капиталу и проиграл. Мы живем в период этого проигрыша, который либеральная экономическая школа рассматривает как окончательный (откуда тема «конца истории» Фукуямы или последнего «денежного строя» Жака Аттали). Можно ли увидеть некую аналогию такому положению вещей в геополитике?
Поразительно, но такая аналогия не только есть, она настолько очевидна и наглядна, что подводит нас вплотную к очень интересным выводам.
Диалектика геополитики заключается в динамичной борьбе Моря и Суши. Море, цивилизация Моря воплощают в себе перманентную подвижность, «ажитацию», отсутствие фиксированных центров. Единственными реальными границами Моря являются континентальные массы по его краям, т. е. нечто противоположное ему самому. Суша, цивилизация Суши, напротив, воплощают в себе принцип постоянства, фиксированности, «консерватизма». Границы Суши могут быть строгими и четкими, естествен-
' Дугин А. Основы геополитики. М., 2000.
ными, на различных пространствах самой Суши. И только сухопутная цивилизация дает базу для сакральных, юридических, этических фиксированных систем ценностей.
Суша (Восток) — иерархия. Море (Запад) — хаос. Суша (Восток) — порядок. Море (Запад) — растворение, диссолюция. Суша (Восток) — мужское начало. Море (Запад) — женское. Суша (Восток) — традиция. Море (Запад) — современность. И так далее.
Эти два субъекта геополитической истории тяготеют к наиболее полному и отчетливому выражению, переходя от многополярной сложной системы противоречий (нередко снимаемых или частичных) к глобальной схеме блоков. Море и Суша приобрели планетарные черты только в XX веке, особенно во второй половине, когда окончательно сложились контуры двухполюсной модели. Море нашло свое окончательное выражение в США и НАТО, Суша воплотилась в конгломерат социалистических стран — Варшавский договор. Произошло телеологическое разделение планеты на два лагеря, каждый из которых являлся чистой формой геополитической цивилизационной пары. Цивилизация Моря шла сквозь историю к США и атлантизму. Хотя путь этот был отнюдь не прямым. Цивилизация Суши воплотилась в самом объемном виде в СССР. Атлантика и Евразия были стратегически интегрированы, и подспудные геополитические тенденции, гениально распознанные Макиндером в основе исторической логики земных пространств, приобрели внушительный объем, высшую наглядность «холодной войны».
Но в кульминационном для геополитической истории XX веке произошел геополитический вираж, который на некоторый момент затемнил прозрачную логику геополитической модели. Возникновение в
Европе в 20—30-е годы отдельного стратегического блока — стран Оси — стало той величайшей помехой, которая предотвратила органическое превращение цивилизации Суши в полноценный геополитический субъект, заложив основу грядущего проигрыша.
Страны Оси попытались заявить о своей геополитической самостоятельности и самодостаточности, отвергнув все факты и рекомендации научных школ. Европейский фашизм явился с геополитической точки зрения преградой для естественной евразийской экспансии Советов на Запад, но отказался и от послушного проведения в жизнь чисто атлантист-ской стратегии. Такая двусмысленность внесла серьезные помехи в кристаллизацию двуполярной картины мира, породила внутриконтинентальные войны и конфликты, которые жестко воспрепятствовали тому, чтобы евразийский сухопутный континентальный субъект полностью осознал себя и утвердил собственную последовательную геополитическую стратегию.