— Меня зовут Мишель, — сказал молодой монах, — Я буду о вас заботиться. Но вам нельзя выходить наружу, чтобы не навлекать братию на грешные мысли. И чтобы никто не проболтался случайно, что у нас тут дама.
Шарлотта молча кивнула. Мишель понял, что она не расположена поговорить, и повернулся к Жанне.
— Эй.
— Да?
Монах кивнул в сторону ниши в стене за занавеской. Жанна заглянула туда и покраснела. Сортир как в замке. Из стены выступает эркер, а в нем окошко для света, деревянный настил и дырка внизу, прикрытая крышкой, чтобы не дуло в комнату.
— Разберешься.
— Ага.
— Обед принесем.
Вернулся второй монах. Поставил на стол бочонок на ножках и с краном. Другой рукой поставил корзину со свежим хлебом, нарезанным толстыми ломтями.
— Вино. Белое. Лучшее, какое есть, — сказал Мишель, — Еду принесем, как будет готово. В библиотеку дамам нельзя, но книгу могу принести.
— Жития святых? — скептически спросила Шарлотта.
— Не только. Еще философы древние и сам не знаю, что.
— Как я выберу книгу?
— Я десяток принесу. Там разберетесь.
— Неси.
На обратном пути отец Жерар обратился к Марте.
— Ты замужем?
— Вдова.
— Живешь во грехе?
— Бывает.
— Что значит, бывает? Постоянный любовник есть?
— Есть, — вздохнула Марта. Она совершенно не хотела исповедаться. И особенно строгому отцу Жерару.
— Грешница, — резюмировал приор, — И снаружи на грешные мысли наводишь. Тебя бы выселить в Сан-Пьетро.
— Ну и выселите.
— Ты не обижайся, но на ночь мы даже паломников не оставляем. Сейчас тогда вернемся к карете. Покажешь, что твое, что госпожи.
Разбирая вещи в карете, Марта поняла, что оказалась здесь совершенно налегке. Все вещи остались в Турине у Дино и Джино. И мул, и дамское седло. Надо бы отправить туда гонца с запиской. Но не монаха же. Ладно, деньги есть. В Сан-Пьетро можно нанять посыльного.
Появились два послушника. Отец Жерар нагрузил их поклажей, сам взвалил тюк на спину, и все трое отправились наверх через длинный двор.
В ворота постучали. Марта выглянула посмотреть, кто там приехал. Надо же, Гвидо. Отец Жерар на середине двора тоже остановился и повернулся.
— Отец Жерар! — весело крикнул Гвидо, — Бог в помощь!
— Гвидо? — обернулся приор, — Подожди, не убегай. Сейчас вернусь, поговорим.
Гвидо завел лошадь в конюшню, расседлал и поставил в стойло. Марта ждала, пока он закончит. Вот Гвидо бы и отправить в Турин. За пару дукатов наверное согласится.
— Здорово, Марта! — Гвидо внаглую хлопнул Марту по плечу, — Какими судьбами?
— Еле ноги унесла из Турина. Приехала сюда в чем есть. Отец Жерар сказал, что мне не положено здесь ночевать, и мне надо переехать в Сан-Пьетро.
— Ну переедь. Тебе помочь?
— В чем и дело. Все мои вещи остались в Турине. Со мной только вот, что на мне. Кто бы сказал нашим, чтобы мои вещи прислали сюда?
— Да я бы мог. Только рисковое дело.
— Почему?
— Сейчас отец Жерар вернется и расскажу.
Вернулся отец Жерар и те двое монахов.
— Гвидо, я не думал, что еще и ты приедешь. Кто остался смотреть за Турином?
— Смотреть-то можно. Отвечать неохота.
— Что случилось?
— Гадюшник сгорел, братва разбежалась.
— Как сгорел?
— Ясным пламенем. Пришли генуэзцы и подожгли. Все бухие, борзые и при мечах. «У Жабы» облили боевой алхимией и спалили. Десять раз повторили, что они из Генуи. В натуре мстить пришли за то, что мы их вчера подожгли. Наши сперва такие «а нас-то за что?» Обиделись на генуэзцев и побежали их по второму разу жечь.
— А Гадюшник тушить кто остался?
— Бабы с детишками. Братва подумала, что там тушить-то ценного? Раз уж генуэзцы сами начали, то с них на пожаре можно взять больше, чем дома своего сгорит.
— У вас что, этих генуэзцев полный город понаехал, что на весь Гадюшник трофеев хватило?
— Не хватило. Да все сразу поняли, что не хватит. И пошли жечь соседние дома, чтобы хватило. Стражи в Турине отродясь столько не было, чтобы к каждому купцу приставить.
— Господи! Какая стража! Полный город рыцарей!
— Ага. Рыцарь, правда, такая скотина, что помогать ближнему совсем не жаждет. Потому всех, кого хотели зажечь, зажгли. А потом мессир Рене, ну который бастард, разинул хлебальник, построил всех рыцарей, стражу, пожарные дружины, закрыл ворота и показал нам, кто в Турине главный.
— Чем закончилось?
— Всех, кто не успел убежать, подавили конями, побили палками, все честно награбленное отобрали и посадили кого в башни Палатин, кого в замок Акайя. Я у тети Сильвии отсиделся, пока ворота не открыли.