— Вот как!
— Ага! Нехорошо убивать людей, да, папа?
— Очень плохо. Это грех.
— Но Бог простит! Бог добрый и всех прощает? Даже убийц?
— Правда, папа, Бог простит дядю Гвидо? Он попадет в Рай?
— Когда дядя Гвидо проживет столько жизни, сколько отмерил ему Господь… — начал Кокки.
Конечно, он не знал, как правильно это объяснить детям с точки зрения католической доктрины. И чтобы их не огорчить, потому что где дядя Гвидо, и где Рай.
— А сколько Господь ему отмерил?
— Это большая тайна. Никому не положено такого знать. Так вот, когда дядя Гвидо умрет, Господь положит на весы все его добрые и злые дела и скажет, в Рай ему или в Ад.
— Злые перевесят! — уверенно заявил Лоренцо, — Я знаю дядю Гвидо. Он такой всем врагам говорит, встретимся в аду.
— Но Господь может его простить! — возразила Франческа.
— Неисповедимы пути Господни, — сказал Кокки.
— Да может! Может! Зачем бы грешники постригались в монахи, если бы Господь никого не прощал?
— Я думаю, что Господь простит, если человек при жизни раскаялся и стал делать богоугодные дела, — сказал Кокки.
— А если он не успел сделать достаточно?
— Может быть, он ненадолго попадет в Ад, но потом Господь его простит.
— А тетя Сильвия говорит, что Ад это навсегда. И грешники будут вечно гореть в геенне огненной.
— Кому-то может и навсегда, — вывернулся Кокки, — Это как тюрьма. Кому-то посидеть и выйти, а кому-то навсегда.
Что такое тюрьма, дети знали. Какие-то родственники, знакомые и родственники знакомых там побывали не по разу, а кто-то как сел, так до сих пор и не вышел.
— А в аду есть галеры? Говорят, на галерах вообще ад, — спросил Лоренцо.
Кокки попытался вспомнить девять кругов ада. Вспомнил, что Ад это в целом сухопутная концепция, но где-то там есть умеренно судоходная река Стикс, какая-то еще река Коцит и где-то грешники вмерзли в лед. Теоретически, галеру можно как в лед вморозить, так и на суше поставить, махать веслами от этого легче не станет. Но в аду совершенно точно галер не было. Наверное, черти решили, что это слишком жестоко для несчастных грешников.
— Нет, в аду нет галер. Они все на земле, — ответил он детям.
— Почему?
— Потому что каждый корабль должен быть освящен, и верфь должна быть освящена. Слушайте, хватит уже про ад. Я пойду к маме, а вы сходите, посмотрите роспись в церкви. Пусть вам архангел Михаил приснится.
Филомена, как порядочная жена, не бездельничала, а помогала повару на кухне. Можно иногда и помыть чужую посуду, чтобы детям положили куски получше.
— Ты представляешь? Гвидо собрался жениться, — с ходу сообщила свежайшую новость Филомена.
— На ком?
— На твоей старой шлюхе.
— Марта?
— Конечно. Ты отлично знаешь, кто самая старая из твоих шлюх. У вас с ней точно ничего не было?
— Точно ничего не было.
— Побожись.
— Вот те крест.
— Нет, скажи нормальную клятву.
— Чтоб мне ногу сломать, если у меня с Мартой что-то было.
Определение «что-то» не является юридически значимым синонимом к понятиям «половой акт», «прелюбодеяние» и прочему предосудительному, так что Кокки, строго говоря, не стал клятвопреступником. Филомена же, не будучи юристом, не стала ревновать ни больше, ни меньше. Тем более, что в ее кругу клятвы были ни к чему не обязывающей фигурой речи.
— Ты кого больше любишь, меня или ее?
— Конечно, тебя.
— А ее тоже любишь, только меньше?
— Ее совсем не люблю.
— Только спишь с ней. Совершенно без любви. Так, чтобы согреться.
Кокки попытался дать симметричный ответ, но не смог. Он совершенно не знал, к кому приревновать жену, живущую в другом городе под строгим надзором тестя.
Прибежали дети.
— Вечерня! Вечерня! Все идем на вечернюю службу!
На вечерне собиралось все население аббатства. Кокки посчитал, кого сколько.
Местное население: восемь монахов и десять послушников, трое наемных мирян — повар с поварятами. Монахи от послушников отличаются сутаной и выбритой тонзурой, а миряне ходят в мирском. Кухонная бригада похожа на честных тружеников, а вот братию скорее надо называть братвой. Этой масти Кокки повидал в своей жизни немало. Подбор кадров у отца Жерара специфический. Минимум половина причастна к преступлениям с применением насилия, из них троих можно характеризовать как наемников-браво.
Гости и паломники: Кокки, Филомена, Франческа и Лоренцо, дон Убальдо, Гвидо. Больше никого. Странно. Марта, допустим, сидит под замком. А почему к вечерне не вышел Максимилиан де Круа с супругой? И где их свита? Служанка, кучер кареты? Или посторонних гостей нет потому, что Жерар укрывает семью Тестаменто-Кокки, а семья де Круа здесь прячется еще глубже, чтобы даже свои не видели?