Риск только в том, что сделают Убальдо и Гвидо. Вряд ли они предадут зятя и сдадутся. Убальдо с понятиями, а Гвидо злобный и тупой. Он сбежит не раньше, чем поймет, что проигрывает. Оба при ножах. Гвидо не мастер клинка, но недооценивать Убальдо может быть очень опасно. Если он дожил до своих лет, то он тот еще хищник.
Николя поднялся без оружия. Он знал, что зять дона Убальдо — мастер меча. Поэтому даже если бы и взял с собой какой-то клинок, ни в коем случае не рискнул бы начинать бой на условиях, более выгодных для противника.
Николя бросился вперед, выставив руки. Кокки дернулся выхватить меч, мгновенно понял, что не успеет, увернулся и отскочил спиной к балконной двери. Николя попытался ухватить его за одежду, но ловкий фехтмейстер вывернулся и выскочил на балкон.
На балконе Кокки так и не успел перевести рукопашный поединок в фехтовальный. Отбежал на три шага до края балкона и повернулся уже с мечом в руке. Но Николя, увидев, что противник в повороте выхватывает клинок, бросился в ноги. И успел.
Сталь сверкнула над головой, а Николя схватил противника за ноги и перевалил его через перила во двор.
В полете Кокки попытался извернуться как кот, и у него почти получилось. Он не разбил голову и не сломал хребет. Он просто сломал ногу. Одну. Но сломал жестко, боль пронзила его как копье, и он потерял сознание.
Жерар потянул свой стилет из рукава раньше, чем отдал приказ Николя. Одновременно с командой «Мочи его» он выхватил клинок и сделал первый выпад в Гвидо. Просто тот стоял ближе, чем Убальдо.
Гвидо отскочил, а Жерар сделал подшаг и вбил стилет на два пальца в грудь Убальдо. Тот тоже успел немного отодвинуться, но старость не радость.
Счет шел на мгновения. Гвидо, в отличие от Николя, уповал на холодное железо больше, чем на голые руки. Пока он вытаскивал нож, Жерар подскочил к Убальдо, схватил его за рукав и ударил в сердце. Нет, не в сердце. Старик левой рукой сбил стилет, и острие скользнуло по ребрам под правую руку.
— Братва, на помощь! — крикнул Жерар, прикрываясь стариком от Гвидо.
Внизу кто-то что-то уронил, кто-то выругался. Прибегут, но не сию секунду. У Гвидо был шанс, но он испугался, выскочил на балкон и сбежал.
Жерар и Убальдо, держа друг друга за руки, повернулись как в танце, и Убальдо уперся спиной в стену. Жерар всем телом надавил на стилет, и длинное лезвие вошло в живот Убальдо по рукоять. Старик обмяк, и монах ударил его еще раз, теперь уже точно в сердце.
Все произошло так быстро, что только сейчас в дверях появились первые подельники.
7. Глава. 29 декабря. В четвертый раз это просто смешно
Отец Жерар поднял массивный засов и распахнул дверь.
— Здравствуй, жена, — недовольно сказал уставший и запыхавшийся Максимилиан, проходя внутрь.
— Дурак! Это ловушка! — крикнула Шарлотта, — Дверь держи!
Поздно. Дверь захлопнулась и засов упал на место.
— Хотя бы не подвал, — пожал плечами Макс, — И что ты тут успела натворить?
— Тот большой монах, который, кстати, только что стоял с ножом у тебя за спиной, любезно сообщил мне, что викарий отправил меня сюда, чтобы я просто исчезла. А ты где был вчера весь день? Луиза Савойская бросила тебя в темницу? Или ты ее соблазнил?
— Бросила в темницу. А я сбежал, — Макс опустил подробности, — Чтобы найти тебя и узнать, что ты тут сидишь как приманка… для меня. Но когда викарий отправил тебя сюда, разве он мог знать, что я вернусь?
— Неважно. Монахи теперь нас точно убьют, чтобы мы не сбежали и не выдали их тайну. Это или сам по себе фальшивый монастырь, как в истории, которую рассказала Колетт, или прикрытие для шпионов и убийц семьи Медичи.
— Подозреваю, что Колетт не просто так рассказала именно эту историю.
— Она знала? И не сказала властям?
— Колетт — не шпионка Маргариты Австрийской. Она шутовка и гадалка. Гадалки, астрологи и прочие тыкатели пальцем в небо не ходят к властям со своими предположениями.
— Ладно. А как ты догадалась?
— Пришел разбойник в сутане и сказал, что завтра он увезет меня отсюда, по приказу викария. Потом подмигнул и добавил, что сегодня можем позабавиться напоследок.
— Отец Жерар так сказал?
— Нет. Второй. Николя. Отец Жерар нас с Жанной, получается, приговорил окончательно и бесповоротно. Если его подручные уже такое себе позволяют.