От декурионов прибежал скороход и сообщил, что если Его Светлости угодно знать, то в Гадюшнике уверены, что их умышленно подожгли генуэзцы. Якобы команда поджигателей заявилась в «У Жабы» и на чистой фене предъявила по понятиям. После чего контингент Гадюшника, возвращающийся с добычей, награбленной на пожарах, под девизом «А нас-то за что?» развернулся и, кратно усилившись, пошел на второй заход. Теоретически, жабы и гадюки могли бы тушить свои дома, но пролетариям нечего терять, кроме своих цепей, а с меньшим риском и меньшими усилиями можно награбить больше ценностей во время массовых беспорядков.
Де Виллар тут же поднял герольдов и вызвал на улицы всех благородных гостей, коими Турин был набит доверху. Сам он, конечно, не бегал по улицам с трубой и барабаном, но руководил наведением порядка с крыши замка, откуда в ночи были видны и пожары, и факелы, с которыми по улицам двигались свои и чужие отряды.
В середине ночи прибыло подкрепление из Монкальери под руководством лично Карла Доброго. К этому времени бунт был почти подавлен, поэтому господа рыцари перекрыли городские ворота и занялись отловом мародеров, которые остались внутри стен, а также заглянули на огонек в Гадюшник.
Благодаря совместным действиям гостей и горожан, город удалось спасти. Бедняки разграбили много хороших домов, но поплатились за это большой кровью.
— Когда бы царю Ироду в этот день устроили такое, он бы вовсе забыл про избиение младенцев, — сказал де Виллар на рассвете, ушел спать и приказал его не беспокоить.
Вслед за ним в замке Акайя отправилась спать Луиза Савойская. Пожарная команда из Монкальери во главе с Карлом Добрым вернулась к себе на рассвете и тоже завалилась дрыхнуть.
Король Франциск тоже лег спать под утро. Но он никуда не ездил, потому что проводил ночь с прекрасной Колетт, которую вечером принесли на блюде. Его даже и не беспокоили таким пустяком, как горящий город.
Маргарита Австрийская, конечно, тоже не поехала тушить Турин и своих людей не послала. Она не поняла, кто с кем там воюет, а дипломатический статус, как известно, не дает права участвовать в военных действиях на чьей бы то ни было стороне.
1. Глава. 28 декабря. Два следователя и один двойной агент
Около часу пополудни де Виллар проснулся. Первым делом ему доложили, что во время массовых беспорядков в городе неизвестные враги устроили набег на замок Акайя и освободили из темницы в подвале всех заключенных. Причем неизвестно ни сколько их там было, ни кто там был. В этот подвал заключал не суд, не стража и не декурионы. Тюремщик вчера поленился сделать запись в своем журнале. Может быть, хотел записать сегодня, если господа продолжат держать под стражей своих врагов, а не отпустят, не казнят и не переведут в другое место. А может быть, кто-то ему приказал не записывать. Сейчас с него уже апостол Петр может спрашивать.
Де Виллар знал, что он отправил в подвал только одного арестанта. Священника из Монцы. Сходил к сестре.
— Я вчера перед мистерией отправила под арест того самого Максимилиана де Круа, который пришел от Медичи, — ответила сонная и злая Луиза Савойская, — Ты мне говорил, что он нам не друг.
— Он сказал что-то важное?
— Он много чего сказал, и я над этим еще думаю.
— Ты больше никого не отправляла в подвал?
— Почти никого. А что, там нашлись лишние арестанты? Почему ты спрашиваешь?
— Там нашелся труп монаха, которого пока не опознали. И трупы наших стражников. Нет ни моего арестанта, ни твоего.
— Да? Я точно не посылала туда никаких монахов.
Еще через полчаса монаха опознали. Брат Витторио. Единственный во всем Турине монах, который расхаживал, опоясавшись мечом поверх сутаны. Порученец даже не викария, а епископа. Правда, лежал он без меча, поэтому сразу не сообразили.
Вот это сюрприз. Рене де Виллар и Луиза Савойская с несколькими верными рыцарями пересекли площадь и бросили перчатку своего недовольства в лицо викарию Пандольфо Медичи.
Его Преосвященство всю ночь не спал, потому что ждал возвращения Витторио. Пытался взбодрить себя вином, чтобы не уснуть. В итоге под утро все-таки свалился в постель, даже не раздевшись. Как раз перед приходом гостей ему доложили в первую очередь, что Витторио не приходил, во вторую о загадочном и неспровоцированном бунте Гадюшника против города, в третью, что господа рыцари изволили забрать своих коней из конюшни.