Дипломированный врач Антонио Бонакорси ночь на двадцать седьмое декабря провел в гостях у святого Валентина. Швейцарец, раненый в спину, все-таки умер, невзирая ни на медицинскую помощь, ни на молитву. Второй парень удачно отделался. По сравнению с первым, а не вообще. Болт сломал ему плечевую кость, но не повредил артерию. Жесткая шина, косынка, и даст Бог, все срастется как было. Не даст, так левая рука не правая. Фехтовать ей не надо, а пальцы шевелятся.
Днем двадцать седьмого Тони осмотрел пациента при нормальном освещении и пришел к выводу, что его помощь больше не требуется. Между делом осмотрел еще троих. Обмолвился, что он зубодер. Потратил не меньше часа на осмотр зубов божьих людей, а потом еще столько же времени на удаление весьма хитро выросшего зуба мудрости у одного из них.
Вместе с пациентом посидел на отпевании. Парень плакал. Все друзья мертвы, а он ничего даже сделать не успел. Тони, чтобы его успокоить, заговорил про наследство. Передал плащ, в который были завернуты мечи и кошельки. Вспомнил про лошадей, оставленных на постоялом дворе.
Монахи сказали, что несколько лошадей можно поставить на подворье, а то на постоялом дворе, наверное, они как селедки в бочке. Тони не умел гонять табуны, даже маленькие. Пришлось взять с собой монахов, чтобы они привели лошадей под уздцы.
Пациент уже успокоился и считал на пальцах, насколько он разбогател. Де Круа исправно платили верным людям. Шарлотта сказала, что в Круа они могут уже не вернуться, поэтому швейцарцы везли с собой не просто кошельки, а все свои сбережения. Также у каждого был хороший меч и приличная лошадь или мул. Четыре подобных наследства делали выжившего прямо-таки богачом.
Пока Тони занимался то лечебными, то бытовыми вопросами, в Турине уже началась и закончилась мистерия. Потом загорелся богатый дом в предместье у юго-восточных ворот. На снятой с петель двери притащили крепкого мужчину, который вдохнул дыма и навернулся с крыши. Перелом руки, перелом ноги, сотрясение мозга, но жить будет.
Операция еще не закончилась, как появился Марио.
— Тони, можешь на минутку отвлечься, — попросил он.
— Держите тут и тут, — сказал Тони ассистентам и отошел.
— Что-то случилось? — спросил он.
— Герр Максимилиан ушел в гости к королеве-матери и пропал с концами. Фрау Шарлотта уехала в Сакра-ди-Сан-Мигеле. С ней Жанна и Марта.
— Это куда?
— Не знаю. Потом спросим у местных. Ты утром еще тут будешь?
— Да. А что?
— Я сейчас везу два письма в Кастельвеккьо. Маргарите Австрийской и нашему Гастону. Что мы уезжаем, но не насовсем. Заночую там.
— Потом куда?
— Утром поеду к Дино и Джино, спрошу как добраться до этого Сан-Мигеле и поскачу туда. Ты со мной или у тебя другие дела есть?
— С тобой.
— Тогда до завтра.
Здесь ответ очевиден. Сначала к Дино и Джино, вдруг какие-то еще новости. Потом по обстоятельствам. Можно и в Сан-Мигеле, где бы это ни было. Главное не что там Шарлотта, а что там Марта.
Перед закатом соседи из Санта-Мария-ди-Карпиче привезли на телеге солдата-савойяра раненого в лицо. Бедняге отрубили половину уха и оставили глубокий шрам на виске. Почему-то у него плохо останавливалась кровь. Думали, что просто перевяжут и хватит, не хватило. Раньше отец-лекарь жил в Санта-Мария-ди-Карпиче, но потом переехал к святому Валентину, поближе к постоянно появляющимся новым пациентам.
Ночью в Турине начались чуть ли не военные действия. И внутри стены, и снаружи. Снова загорелся тот дом у ворот. Потом еще какие-то дома. Богатые, судя по тому, кого оттуда притаскивали. На этот раз поджигатели шли бок о бок с вооруженными грабителями. Резаных ран как бы не больше, чем переломов и ушибов.
Под утро вроде подуспокоилось. Тони даже немного поспал. Монахи сказали, что приезжал Марио, но очень спешил и ждать не стал. Просил передать, что Тони сам знает, куда ехать.
Тони уже собирался уезжать, когда привезли побитого и неговорящего пациента из Трофарелло.
— Ты же зубодер, — сказал отец-лекарь, — Помоги, Христа ради.
Вот те раз! Ден Мальваузен! Тони ощутимо занервничал, вспоминая, не может ли быть насчет него каких-нибудь подозрений. Расстались в Парпанезе. Мальваузен поехал за одной телегой, Тони за другой. Что сказать? Захватили фуражиры Фрундсберга? Сойдет или не сойдет? Во всяком случае, если бы Тони тогда стащил из этой телеги сколько-то золота, он бы поехал никак не в Турин, а в противоположную сторону. Как объяснить, почему он оказался в Турине? Миссия провалена, старший не он, встречаться с де Вилларом и докладывать он не обязан.
Пациент замычал на него. Тони показалось, что мычание было приветственным и удивленным. Что поделать, надо лечить.