– Кэролайн, я пока точно не знаю. Я…
– Если бы ты ничего не знал, ты бы не стал звонить Джиллиан, а она бы не стояла здесь белая, как смерть. Что с Саймоном? – я все больше и больше повышала голос, практически переходя на визг. В моём голосе звучало отчаяние. Я была до смерти напугана.
– Я практически ничего не знаю. Один из ребят, с которым был Саймон, позвонил мне.Видимо, мой номер значится в списке контактов на случай возникновения чрезвычайных ситуаций в NationalGeographic. Сегодня в одной из пещер произошёл несчастный случай, я толком не понял, что там произошло. Этот парень плохо говорит по–английски и связь постоянно прерывалась…
– Твою мать, Бенджамин, что произошло? – заорала я, сильно ударив рукой по столу Джиллиан.
– Он упал. Он находился на какой–то бамбуковой конструкции, страховочная верёвка оказалась ненадёжной, и он упал. Я не знаю, с какой высоты, возможно достаточной, чтобы переломать кости.
– Сломанные кости, ясно, понятно, перелом костей,– на выдохе произнесла я, ухватившись за стол, потому как мои колени подгибались. – Понятно, понятно,– повторяла я.
– Но это не всё. После падения он не приходил в сознание, возможно у него черепно–мозговая травма. Они по воздуху доставили его в больницу, но он всё ещё без сознания. Это всё, что я знаю. Я пытался дозвониться до его лечащего врача, но…
– Моника! – заорала я, выйдя в коридор. – Тащи свою задницу сюда немедленно!
– Кэролайн, что ты делаешь? – спросила Джиллиан, я остановила ее, подняв указательный палец вверх.
– Бенджамин, мне нужно знать, где конкретно он находится, какой город, какая больница, как зовут его врача, имя и номер телефона парня, с которым он работал,– как раз в этот момент Моника вбежала в кабинет.
– Кэролайн, господи боже ты мой, просто “Моники” было бы достаточно…
– У тебя сохранились мои паспортные данные с тех пор, как ты помогала мне бронировать билеты в Испанию? – спросила я, попросив Бенджамина повисеть на линии.
– Да, да. Должны быть,– её взгляд метался то ко мне, то к Джиллиан. – А что случилось?
– Забронируй мне билет до Ханоя на ближайший рейс. Просто дай мне час, смотаться домой за паспортом и вещами. Пришлёшь мне всю информацию на телефон.
– Подожди, до Ханоя? Когда? На какую сумму рассчитывать? Где ты хочешь сделать пересадку? Сколько…
– Как можно скорее, не важно сколько это будет стоить. Просто сделай это прямо сейчас,– ответила я уже спокойнее. – Бенджамин, я еду домой за паспортом, потом в аэропорт. Джиллиан меня отвезёт, так что по пути я смогу отвечать на твои звонки. Попытайся ещё что–нибудь выяснить, хорошо?
– Да, я понял. Ты уверена, что хочешь…
– Ты говоришь мне о том, что Саймон где–то, хрен знает где, лежит без сознания. Что я, чёрт возьми, по–твоему, должна делать? – я передала телефон Джиллиан и вышла за дверь. – Джиллиан, через две минуты выезжаем. Моника, достань мне билет.
Пять часов спустя, я уже была в самолёте, летевшем над Тихим океаном, на единственном свободном месте в первом классе. Вы имеете представление о том, сколько стоит билет до Азии в первом классе, купленный в последнюю минуту? Пишите один, затем нули без остановки.
Я села в свою кабинку, смотреть кино мне не хотелось. Места в первом классе на азиатских авиалиниях были как минилюксы. Какое–то время назад мы с Саймоном летали во Вьетнам бизнесклассом. Там тоже было очень комфортно, но с первым классом не сравнить.
Чтобы оплатить этот билет, Моника обналичила пять кредитных карт. Мне было всё равно, самое важное, что я летела к своему Саймону. До того, как самолёт взлетел, Бенджамин ещё раз мне позвонил и сообщил о текущем состоянии Саймона. Он всё ещё не пришёл в сознание, его проверили на наличие черепно–мозговой травмы. Если бы у него образовалась опухоль мозга из–за перелома черепа, возможность, которой, по словам Бенджамина, они ещё не исключили, то ему предстоит операция, чтобы ослабить внутричерепное давление.
Сказать вам, что не следует делать ни в коем случае? Это читать хоть что–нибудь об этих терминах в приложении WebMD. Вы только ещё больше сами себя запугаете. По этой причине, я с трудом сдерживала себя от включения wi–fi в салоне самолёта. Я держала телефон включённым только чтобы видеть сообщения или электронные письма от Бенджамина, которых так и не поступило.
Поэтому я сидела в своей кабинке и много думала о Саймоне. Бенджамин дозвонился в больницу, поговорил с персоналом и предупредил их о моём прибытии, потому что технически я ещё не была близкой родственницей (но это очень скоро изменится) или ближайшим контактом в случае несчастного случая. То, что я была его невестой, должно было быть веской причиной, чтобы мне разрешили его навестить. Когда дело касалось Саймона, Бенджамин был его доверенным лицом, так было условлено много лет назад, когда Саймон ещё учился в Стэнфорде. Мой любимый Саймон всегда был совершенно один в этом мире в течение многих лет, он всё время странствовал по миру и интересовался только лишь фотографией. Он был вольной, одинокой птицей, лишь номер Бенджамина, который занимался финансами в Сан–Франциско, значился в списке контактов Саймона.