Разочарованная Таня решила посмотреть и Астрал Симона. Встав над ним девушка положила свою правую руку на лоб мужчине, как - будто мерила температуру, а левую руку прислонила к своему лбу, в районе знаменитого «третьего» глаза. Сосредоточившись и настроившись на энергию Симона, Таня, обеими руками, коснулась его висков и, соединив своё сознание с потухшей энергией убитого, проникла в его Ауру.
Как обычно и бывает в Астралах мёртвых людей здесь было тихо и мрачно. Ощущение было будто девушка попала в космос - где - то вдалеке искрились звёздочки и плясали кометы, однако вокруг неё было темно. Повернув своё астральное тело в другую сторону, Сова увидела огромную фигуру в которой раньше горело одиннадцать вихрей и от которой в пространство уходили, некогда золотые нити. Теперь всё было серым, потухшим. И вихри, сравнимые с земными чакрами, и нити, связывающие человека с дорогими ему людьми. Всё было мёртвым. Энергия в виде неоднородного золотистого потока, окружавшая тело, медленно растворялась, потеряв своего носителя.
Всё было как обычно. Взяв слепок энергии на всякий пожарный, девушка вздохнула и вернулась в реальность. Это ощущение было сравнимо с натяжением воды, когда человек резко выныривает из неё.
Ну что же. Дело сделано. Осталось только заполнить отчёт о вскрытии, а точнее привести в официальный вид её аккуратные заметки.
В подсобке уже лежали документы о Симоне. Таня открыла его папку, оказавшуюся на удивление толстой и углубилась в чтение.
- Основную часть жизни он был весьма болезненным человеком, - заметила она, в основном Длогнов болел в периоде с 10 по 30 лет.
Закончив с отчётом, девушка посмотрела на время и начала собираться. До встречи с ребятами оставалось ещё очень много времени, поэтому она решила полазить в архивах.
***
Гоша, Макс и Миша шли по широкой садовой дорожке на территории Бхадов. На растениях вокруг них уже начали завязываться почки и выглядела окружающая их картина весьма жизнерадостно.
Бхады явно были богаты. Причём очень. Наверняка у них доход от нескольких источников, в Рогале и Арии. Достаточно было бросить один взгляд на территорию вокруг особняка, как уровень их обеспеченности сразу становился понятен. Чистые ухоженные дорожки, большие фонтаны, оранжереи со множеством заморских цветов и огромная территория требовали постоянного тщательного ухода. Поэтому всюду сновали садовники, слуги и рабочие. Видимо вся эта кутерьма была подготовкой к началу сезона приёмов и балов на природе.
Молодые люди уверенно шли вперёд по дороге, выстроившись в линию. Они не обращали внимания ни на снующих туда - сюда слуг, ни на красоты особняка. В середине лини стоял Гоша, а по бокам с гордым видом вышагивали близнецы. Такая «расстановка сил» применялась ребятами довольно часто, ведь так смотрелись они гораздо уверенней и старше, также за ними чувствовалась сила и мощь империи, готовность покарать преступника во чтобы то ни стало. Это оказывало некое психологическое воздействие. К тому же близнецы обладали невероятно пронзительными взглядами и человеку, которого окружали подобным образом, казалось, что лгать уже бесполезно - каждое его действие видят, а ложь засекают ещё до того, как он успел её сказать.
- Молодые люди! - окликнул разведчиков молодой женский голос.
Ребята обернулись. От одной из оранжерей к ним быстрым шагом направлялась миловидная девушка с серыми глазами и русыми волосами. Она была одета в роскошное платье тёмно - зелёного цвета, а на плечах у неё лежала тёплая чёрная накидка.
- Да, мадмуазель? - откликнулся Гоша.
- Вы из разведотряда? - спросила девушка, подойдя ближе.
- Да, мадмуазель.
- Брат сказал проводить вас в его кабинет. Пойдёмте за мной.
- Как прикажете, мадмуазель, - чуть склонил голову Гоша. Видимо это была Мария Бхад.
Девушка развернулась в сторону особняка выстроенного в Кассиановом стиле и, стуча каблуками по дорожке направилась в дом.
- Здравствуйте, юные господа, - поприветствовал Себастьян Бхад.
Мужчине было на вид лет 45. Он выглядел крепким, подтянутым и сидел в своём кресле, сверкая серыми, как у сестры, глазами.
- Вы хотели узнать у меня что - то ещё? - поинтересовался он, потирая чуть сгорбленную переносицу.