Подвешенная на тонкой нити, отслоенной от парашютного полотна, колючка с приманкой оказалась неплохой снастью для ловли рыбы. С небольшим запасом приманки Макс обычно доплывал до ближайшего валуна, одиноко торчащего из моря, и, сидя на нем, вылавливал все, что могло позариться на мясо.
В основном ему удавалось поймать плоскую желтую, как сам песок на дне, рыбину с телом почти круглым, как у земной камбалы, но покрытой неприятной слизью. Он жарил пойманную рыбу прямо в шкуре на углях, и ее вкус значительно превосходил тот, что был у обитателей ручья.
День охоты Макс чередовал с днями рыбалки, время от времени давая себе выходные. В эти дни он либо валялся целый день в палатке, размышляя о будущем, либо отправлялся исследовать окрестные леса, высматривая новые места, подходящие для охоты, подбирая новые пригодные в пищу плоды деревьев.
За время пребывания здесь Максу удалось отметить одну очень интересную особенность местной фауны. Эволюция на фиолетовой планете в какой-то момент свернула не на том повороте, что на Земле, и увела все живые существа немного в сторону. Животные здесь имело одну общую замечательную особенность. Голова или, скажем, ее подобие служило только для расположения глаз и рта. Была она обычно меленькой и практически неподвижной. Глаза же, наоборот, располагались на подвижных конечностях, давая себе свободу обзора.
Среди ученых на Земле принято считать, что мозг располагается в голове, чтобы быть поближе к основным органам чувств: глазам, носу, ушам. Здесь же уши, насколько Макс мог судить по подобию ушных раковин, находились обычно с боков туловища. Нос – когда как: у хрюков, видимо, был тоже на голове вместе с рылом. А где находится орган обоняния у местных сусликов Макс так и не понял. Но, собственно, главное отличие состояло в том, что в голове отсутствовал мозг.
Разделывая свою добычу, Макс поначалу не слишком разбирался в потрохах, предпочитая их просто выбрасывать. Но потом все же задался вопросом, почему голова у всех животных, которых он видел, включая мохнатое чудовище, закусившее его пальцами, была чрезмерно мала. Для того чтобы получить ответ на вопрос, он провел один раз тщательное анатомическое исследование тела хрюка, не поленившись даже препарировать голову. Черепа в земном понимании там не обнаружилось. Пришлось искать мозги в другом месте, и вот тогда, разбирая каждый внутренний орган отдельно, он нашел его в центре чрева. Мозг, имеющий форму правильного шара, располагался в отделении из неких внутренних ребер, прочно прикрепленный к позвоночнику. Может, он и был здесь дальше от органов чувств, но зато значительно ближе к конечностям, которыми управлял.
Сделав это открытие раз, Макс находил подтверждение теории о свернувшей эволюции во всех видах, которые ему удавалось поймать. Мозг рыб располагался там же, суслики тоже не могли похвастаться умной головой. Так или иначе, такая особенность, по-видимому, не представляла никакого неудобства всем этим чудным созданиям, и они не выделялись никакими особенными свойствами, как, например, скорость или сообразительность в сравнении со своими земными собратьями.
В таких вот исследованиях окружающего мира проходили дни. Жизнь на фиолетовой планете заметно изменила облик инженера транспортного космического челнока «Миранда». Конечно, мозг Макса оставался в его голове, но сам он, пребывая в этом чужом мире, преобразился до неузнаваемости. Если бы кто-то из его знакомых увидел бы Макса сейчас, то, скорее всего, не признал бы. Форменная одежда, доставшаяся ему от космического агентства, давно изошла на нет и превратилась в лохмотья. Какое-то время он пытался латать ее, но в конце концов от нее пришлось полностью отказаться.
С большими трудами Макс сшил себе подобие длинных шорт из парашютного полотна, но надевал его только, когда выходил в лес, чтобы меньше царапать ноги. Грубая ткань слишком натирала кожу, и поэтому носить ее постоянно было невозможно. В обычное же время он носил одну лишь набедренную повязку, сделанную из более мягкой ткани от его бывшей одежды. Бывало, и просто разгуливал по пляжу абсолютно голый, пользуясь таким себе небольшим преимуществом одинокого жителя пустынного морского берега.
Кожа его приобрела устойчивый, ничем не смываемый коричневый оттенок и стала совершенно невосприимчивой к лучам Звезды. Волосы, бывшие ранее темно-русыми, выгорели абсолютно. Как ни старался Макс поддерживать свою голову в приличном порядке, бритье и подстригание сильно потупившимся ножом было не самым приятным занятием. Поэтому отваживался на эту процедуру он лишь изредка. Лицо его заросло густыми усами и бородой, а волосы образовывали беспорядочную белесую копну.
На мускулистом теле не просматривалось ни единого намека на жир. Он не как человек, а скорее, как какое-нибудь дикое животное, состоял теперь из одних мышц и сухожилий.
Каждый день, проведенный в чужом мире, Макс посвящал поиску причин жить дальше. Он боролся с непомерным чувством одиночества, стараясь развлечь себя чем только можно. Однажды, рассуждая о достижениях человечества, он пришел к выводу, что едва ли не самым замечательным таким достижением является хлеб. Из семян растений человек научился изготовлять пищу, которая спустя тысячи лет занимала в рационе землянина основную роль. Хлеб не зря ставят наравне с водой, ведь этих двух простых вещей хватает для того, чтобы жить.
Многие месяцы Макс довольствовался только мясом, рыбой и фруктами. Если посудить, то это более чем достаточно. Но все равно частенько Макс думал о том, на сколько, пусть даже черствая безвкусная лепешка, скрасила бы его рацион. Тем не менее о лепешках, пышных булочках, французских багетах и кирпичах пахнущего свежеиспеченного ржаного хлеба ему оставалось только мечтать. Ни здесь на берегу, ни в глубине леса не росли травы, дающие колоски и семена. Куда ни посмотри, везде на грунте виднелись, похожие на побеги лука травинки: плотные и упругие, без намека на ответвления или колос. По такой траве было удобно идти, потому что она пружинила, как ворсистый ковер, но семян не было. Здесь на этой чуждой планете Макс дал себе зарок есть только то, что едят другие животные, и самих животных. Экспериментировать на себе пригодность в пищу всего, что росло, Макс не решался.
Но однажды ему все-таки повезло. Как это часто бывает, лишь случайность помогла ему найти то, что он тщетно искал много месяцев. Случилось это вечером на закате. В эти часы Макс любил сидеть, прислонившись спиной к камню, и наблюдать, как маленький багряный шар Звезды опускался к горизонту. В такие моменты его голова была пуста от мыслей. Всем своим сознанием он внимал красоту открывающегося вида. Птицы на берегу были редкостью, поэтому фигура пичуги, летящей низко над самым песком, привлекла его. Ленивым взглядом Макс проводил черную точку и уже было возвратился к созерцанию заката, как вдруг сердце его стало биться сильнее. Он осознал, что пташка не просто пролетела мимо, а опустилась на траву, чего он никогда ранее не видел. Сонливость как рукой сняло. Макс весь напрягся, как дикая кошка перед броском, и медленно на четвереньках стал красться к полосе травы, выдающейся пятном из леса. Именно там присела и скрылась в гуще плотной травы пташка. Если она улетит раньше, чем Макс подойдет достаточно близко, он так и не узнает, что она там искала. А ведь это был не просто вопрос любопытства. Каждое такое наблюдение повышало шансы на его выживание.
Поначалу он думал, что упустил момент. Но только уже собрался расслабиться и вытянуться во весь рост, как заметил едва уловимое движение в траве. Вот она! Макс впервые вблизи увидел здешнюю птицу. Как и в случае с сусликом, птицей эту чудную тварь можно было назвать только условно: микроскопическая голова, как и следовало ожидать, все тельце в мелких и черных, как у ворона, перьях. Голова без клюва. Вместо него пташка обладала резко выделяющейся на черном фоне красной пастью. Все это выглядело несколько устрашающе, но Максу было не до того. Он с замиранием сердца наблюдал, как чудо-птица методично одну за другой сламывала травинки. Выбирала она не всякую, а только слегка уже пожелтевшую. Острые зубы легко срезали травинку у самого корня и из них, о чудо, одна за другой, выпадали маленькие круглые горошины. Сколько раз он обращался к этим травинкам в поиске колоска, но разве мог он предположить, что вместо травинок он каждый день подминает своими ногами стручки, полные зреющих семян!