Он падает рядом. Это было так восхитительно, что он не может подобрать слов. С надеждой смотрит на меня, может, я скажу?
- Нет. Не скажу, Егор. - вздрагивает.
- Разве я спросил вслух? Мне показалось, что подумал.
- Егор. Я знаю про Кристину. - смотрю в окно. Буря окончилась, и полная луна в чистом небе безраздельно завладела моим вниманием. Она и ещё шкатулочка в углу, повторяющая её свет. - Если будет очень трудно меня простить, попробуй представить как обидно и горько должно быть сейчас такой как я. Обещаю - полегчает. Прощай.
Что нам стоит дом построить?
Егор стоит, прислонившись к стене, и молча смотрит, как я натягиваю джинсы. Ну а что он может сказать? У него была такая женщина, о какой не каждый смеет мечтать, а он разменялся на другую. Всякий раз одно и тоже. Заполучив такую, как я, они очень скоро свыкаются с мыслью о своей исключительности. А мне остаётся только подождать. И я внимательно наблюдаю за его окружением. Наступает момент, когда я ловлю на себе взгляд какой-нибудь Кристины. В этом взгляде смущение - я нравлюсь людям, и им бывает стыдно, когда они меня обижают, а ещё гордость - он имел меня, но отвлёкся на неё, и ещё совсем немного зависти - он, конечно, запал ей в душу, иначе не могло и быть, иначе я не выбрала бы его.
И вот теперь он вынужден просто стоять и смотреть, как я ухожу, глотая горечь. Ему невдомёк, что я и не сержусь вовсе. Другая, на моём месте, терзала бы его сейчас вопросами типа "Чего тебе не хватало?". А я знаю, чего ему не хватало. Ему отчаянно не хватало главной роли. И это правильно. Настоящий мужчина просто обязан уставать оттого, что он выступает в тени своей женщины.
Кручу в руках то, что вчера было белой рубашкой. Она ещё влажная, и ужасно мятая. Приводить её в порядок бесполезно. Да и нельзя сейчас останавливаться. Уходя, уходи. Тряхнув головой, я решаю, что причёсываться тоже бесполезно. Каковы шансы столкнуться в лифте с соседями в половине пятого утра? Вопрос риторический. Вот на лифте я и спущусь домой. А там мои верные саламандры быстро всё устроят.
Вдруг он не выдерживает.
- Кто тебе сказал? - молодец. Отрицать глупо и бесполезно.
- Кристина, - и, клянусь, это не месть. Наоборот. Упаси её от такого Егора, каким я его оставляю, после этой ночи. Пустого. Никогда больше не потеряющего головы от обладания женщиной. Обладания в том, космическом, смысле. Я могла бы промолчать, и он остался бы с ней. Тогда он всё равно стал бы ненавидеть её, подсознательно виня в моём уходе. Ох, как была бы она несчастна, в своей отчаянной любви. Теперь же я гарантировано отсекла такую вероятность. Я сделала ей одолжение.
Щёлкаю пальцами, отправляя ловушку в сокровищницу, открываю дверь и выхожу. Егор отрывается от стены и делает несколько шагов следом. Но снова не находит слов и просто смотрит как закрываются двери лифта, навсегда отрезая меня от него.
***
Вдох, выдох. Ещё вдох. Лифт начинает плавиться за несколько секунд до остановки. Дьявол. Вот я о чём не подумала. Двери!?! Не трагично. После окончания ритуала я... Да я всесильна. В самом помпезном смысле этого слова. Моё могущество и так-то лежит далеко за пределами самых смелых фантазий. Могу рушить, могу созидать. А после ритуала это не требует ни усилий, ни даже до конца сформировавшейся мысли. Вскидываю крылья, и он в ту же секунду лифт испаряется, как вино в очаге. Одежда, кстати, тоже. НО! После ритуала вообще ничего не трагично. Просто заметка на будущее: лифт успевает расплавиться.
Я самое счастливое существо в пространстве и времени. Я знала, что в этот раз будет что-то особенное. Я уже достигла такого мастерства в ритуалах, что мне открываются ощущения, боюсь, не доступные даже Учителю. И трофеи соответственные.
И только я умею так наслаждаться этим счастьем. Я дома. Я во всей своей невозможной силе. Я просто иду по тропе. Мне спокойно и тепло. Я расслаблена, ибо ничто не опасно мне сейчас. Призрачный огненный плащ моих крыл ниспадает по плечам, развеваясь в такт моих шагов. Лёгкий бриз пробегает по волосам, и они укладываются локонами. Это саламандры. Дом кишит ими, но они ни за что не позволят себе показаться. Столь ничтожны они предо мной.
- Покажешь? - на тропе появляется Учитель. Любимое лицо светиться гордостью и нежностью. - Сколько?
- Три с половиной оборота. - провожу рукой и открывается путь в сокровищницу.
- В яблочко! - он кивает. Он всё ещё удивляется. Он никогда не сможет принять то, что я переросла его. Но всегда только он вдохновлял меня. Всё это только ради него и этих минут счастья. Мне не нужно могущество, мне всегда нужен только он. И этого он тоже никогда не сможет принять.
Мы проходим в зал. Шкатулка мерцает на бархате, в центре. Останавливаюсь и слегка поклонившись пропускаю Мастера. Он откидывает крышку и несколько минут с наслаждением рассматривает мою добычу. Дома Кундалини обрела физическую форму. Теперь это не энергетическая пружина, а свернувшаяся спиралью огненно-оранжевая змея.
- Браво, детка. Она идеальна. Хорошо. Очень хорошо - Чёрт побери, в его тоне ни йоты восхищения, только самодовольство. Я что никогда не дождусь достойной похвалы?
- Он держался молодцом. Ни истерики, ни лжи.
- Ловко ты его. Растёшь. Куда дальше?- Учитель всегда нацеливает меня на безостановочное движение вверх и вперёд. Может я и превзошла его в мастерстве, но его опыт и мудрость недостижимы.
И я начинаю рассказывать о новой работе, вечере в баре и собеседовании. Взмахом руки я убираю сокровище в тайник, и мы снова выходим на тропинку. Я продолжаю рассказывать. Он задаёт вопросы. Много вопросов. Я вспоминаю новые и новые подробности. Я не жду советов, а он их и не даст. Просто когда он рядом мысли сами распутываются непостижимым образом и открывается суть. Когда я говорю о Павле и Диодоро, я заглядываю ему в глаза, надеясь заметить хоть искорку ревности. Хоть отеческой. Но вижу лишь азарт охотника стравливающего на зайца свою самую породистую борзую.
- Я знаю о чём ты думаешь, детка. Всё останется так, как есть. - с кончиков моих пальцев срываются молнии, он и правда знает о чём я думаю. Но как? Я не могу... не должна быть так читаема. - Этого тебе не изменить.
- Всю жизнь ты учил меня тому, как менять неизменное. И вот теперь, когда я сама могла бы взять ученика ты говоришь мне такое? Объяснись?
Секунду он смотрит на меня тем одобряющим взглядом, ради которого я готова на всё, а потом разражается громоподобным хохотом.
- Ты не поверишь, - он продолжает хохотать, кажется, он не может взять себя в руки. - Но это ты всю жизнь учишь меня этому. Твоя неподражаемая суть, которая стала определяющей, когда я выбирал ученицу. Я, всего лишь, как могу её культивирую. Неправильно ставить садовнику в заслугу изысканность орхидеи. Его можно лишь благодарить за то, что она распустилась. Так когда же ты возьмёшь ученика? Знаешь, это ведь самая популярная тема в суккубате. Ты и ученик. Последнее предложение было чрезвычайно щедрым.
Садовник, орхидеи. Неожиданно память откликается на эти образы. И как всегда в присутствии Мастера приходит озарение. Орхидея мощнейший природный источник Кундалини.
- Учитель, он разводит орхидеи.
- О! Вот это находка! Поздравляю. Когда ты им займёшься? - кажется, мне всё-таки удалось его зацепить.
- Мне второй нравится больше.
- Почему?
- Не знаю.
- Скажешь, когда разберёшься? - и так всегда. Он опять ставит меня перед дилеммой и преспокойно себе наблюдает со стороны за тем, как я принимаю решение. Он никогда пытается подсказать или надавить, просто наблюдает. Но, если бы это когда-нибудь закончилось, боюсь, с этим закончился бы смысл моей жизни.
- Как только я пойму как ты это делаешь, сразу возьму ученика, - огрызаюсь совсем как в детстве.