Короче говоря, тут же, в спешке, в суете, стороны свиделись, понравились друг другу, оба разохотились, — чего же еще? Мои будущие родственники пылают, горят желанием, тянутся один к другому, — они готовы! Я таю от радости: верный заработок все равно что в кармане! Я даже стал прикидывать, сколько дать приданого за своей дочерью. К тику на наволочки я на этом основании уже раньше приценился, собирался даже купить у старьевщика поношенную бархатную накидку. Рубахи — это уже последнее дело, как бог даст… Словом, короче говоря — ладно… Слушайте, однако, какие бывают дела на свете! Без счастья лучше и не родиться. Когда дошло уже до сговора, вспомнили как раз о женихе и невесте, и вот тут-то и оказалось… Как вы думаете что? Честное слово, рассказывать больно… Оказалось — чепуха! Нет, чепуха — это что? Шиворот-навыворот! Вы только послушайте, что за несчастье, какое наказание божье! У обоих родителей — что бы вы подумали? — у обоих родителей — сыновья!..
— Помилуйте, реб Алтер! — разражаюсь я хохотом. — Простите вы меня, как мать родная, но как же это вас угораздило совершить такую глупость — затевать сватовство, не зная заранее, у кого из родителей дочь, а у кого — сын?!
— Ну конечно! — с досадой поморщился Алтер. — У меня, право же, не меньше ума, чем у других, и учиться мне не у кого. Разве вы не знаете, как у нас обычно сватают?! Казалось бы, реб Менделе, вы хорошо знаете наши нравы, знаете, как проходит сватовство и женитьба. Что же вы так удивляетесь моей беде? Ведь это с каждым легко может случиться! Я прекрасно знал, что у реб Элиокума должна быть девица, да еще какая девица! Клад! Год тому назад я ее видел своими глазами, клянусь вам счастьем! Но что ты будешь делать! Когда человеку не везет, ничего не поможет, как ни мудри. Надо же было этой хваленой девице заторопиться и, будто назло, выйти замуж. Спешка, видите ли, на нее напала, как будто иначе невесть какая беда могла бы приключиться! А я и понятия об этом не имел! Знать бы мне так нищету свою! Теперь посудите сами. Ведь я прихожу к человеку и говорю ему человеческим языком, как водится: «Реб Элиокум! Хочу породнить вас с реб Гецлом!» Кого я мог иметь в виду? Разумеется, дочь реб Элиокума. Ее, конечно, и сына реб Гецла. Растолковывать тут как будто нечего. Даже смешно! К чему? Само собой понятно, что женятся не двое мужчин друг на друге, а, как водится, мужчина на женщине. Казалось бы, я со своей стороны делал все как полагается. Никто, клянусь вам, не сделал бы лучше! Словом, я говорил ясно, определенно, о самом главном: о приданом, о содержании молодых. Вы не должны к тому же забывать, что на ярмарке, да еще с купцами, нельзя тратить лишних слов, говорить о мелочах, — разговор должен быть короткий, только о самой сути, только о деле: ведь некогда! Вот вам, стало быть, мой ответ.
Теперь обратимся к реб Элиокуму. Он со своей стороны, услыхав, что я предлагаю ему породниться с реб Гецлом, несомненно понимал, что речь идет о его сыне, — иначе и быть не могло! В самом деле, ведь не ему же я сватаю сына реб Гецла! Это же бессмыслица! Мысль о дочери ему и в голову не могла прийти — он-то хорошо знал, что у него на выданье не дочь, а сын-жених. Выходит, словом, что обе стороны правы. Вот и все. Теперь вы понимаете?
— Бе! — произношу я, еле удерживаясь от хохота и стараясь скорчить серьезную мину.
— Ну, слава тебе господи, лишь бы вы поняли! — отвечает Алтер, ткнув меня пальцем и воскликнув нараспев: — О-о! — точно я своим «бе!» угодил прямо в точку.