Единственным отделением, где с видюшниками удалось справиться, было наше, 206-е. Его начальник Валентинов подошел к делу творчески. Вначале он, как и другие, добросовестно пытался прикрыть и запретить, давал подчиненным нагоняи и даже лично ходил имать нахальных видеопиратов, но быстро убедился, что если даже иной раз и удается закрыть лавочку, то на ее месте уже завтра появляется две.
Тогда он применил метод, который можно было бы приводить в качестве примера в учебниках для Высшей школы милиции. Валентинов договорился с руководством кооператива "Снежок", одного из самых крупных и, пожалуй, наименее вороватых на его территории. В обмен на хорошее отношение со стороны начальника отделения, чем он крайне дорожил, председатель кооператива распорядился каждый вечер устраивать в общежитии видео-сеанс. Выделил человека, магнитофон и телевизор (для "Снежка" — затраты копеечные), а помещение предоставила администрация общежития.
С началом бесплатных сеансов все подпольные видеосалоны моментально закрылись. Помешать никто даже не пытался: о том, что данное предприятие находится под покровительством Валентинова, быстро стало известно всем, кому надо.
Благодать эта продолжалась довольно долго. Студенты быстро привыкли, первокурсники даже считали само собой разумеющимся, что каждый вечер им бесплатно показывают кино, как при коммунизме.
Так вот, именно такой сеанс и имел в виду Гринберг. На алиби вполне тянуло.
Кулинич еще раз просмотрел протокол.
— Вот здесь внизу еще напишите "Записано мною собственноручно и верно" и вашу подпись. Пока вы свободны. И не надо много болтать о том, что тут случилось.
Гринберг аж задохнулся от негодования:
— Вам не удастся скрыть убийство правозащитника! Я немедленно подниму всю демократическую общественность. Я самой Стародомской позвоню! И верните мой паспорт.
— Нет, до беседы со следователем прокуратуры паспорт останется у нас. Вы пока что — подозреваемый номер один.
Гринберг величественно удалился, бросив на прощание: "Увидимся в суде!" Кулинич устало положил голову на руки.
— Между прочим, Серега, — заметил Шпагин, — подозреваемый из этого дерьмократа липовый. Кровь пролита, как минимум, три часа назад, а он заявился совсем недавно.
— Это еще надо проверить!
В этот момент за дверью раздался грохот подкованных ботинок, и в комнату ввалился Семен. По такому случаю он напялил увесистый зеленый бронежилет и прихватил автомат.
— Вот, это самое, прислали охранять. Но я смотрю, это самое, тут уже архаровцы сами справляются. Так что я, это самое, наверно отлучусь на пять минут.
— Ну ладно, только быстро, — кивнул Кулинич.
Семен загрохотал по коридору в обратном направлении.
— Слушай, а откуда тут взялись дружинники? — заинтересовался участковый.
— Я вызвал.
— Это как же? У тебя, что ли, рация с собой?
— Да какая там рация, — махнул рукой Сергей, — там же вся комната пустой посудой уставлена!
— Ну и..?
— Ну я и выкинул одну в окно. Эти холмсы всю ночь крутятся по общежитию. Вот и сейчас сразу прибежали, думали, что тут пьянка идет.
— А как они узнали, из какого окна вылетело?
— А черт их знает. Давай-ка лучше поговорим с соседями.
Шпагин пригласил хозяев комнаты вернуться. Оказалось, что в комнате проживают две весьма симпатичные девушки — Оля и Света. К сожалению, обе они убийцу не видели. Надежда на раскрытие преступления по горячим следам постепенно улетучивалась.
— А что вы вообще знаете про соседа? Ну, например, ходил к нему кто-нибудь?
— Да у Паши половина Университета в знакомых. Все ходили.
— Оленька, а поточнее?
— Да всякие друзья его ходили. Но мы их не знаем, все на одно лицо бородатые, в джинсах и руками машут. Еще молодые ребята какие-то ходили. Только последнее время Паша бегал от них. Они в дверь стучат, а он иной раз в комнате затаится и даже свет не зажигает. А пару раз даже у нас от них спасался. Вроде бы деньги какие-то он им был должен.
— А когда они последний раз приходили?
— Да вроде бы вчера. А сегодня вечером приходил еще какой-то кавказец. Он вообще ногами в дверь барабанил и кричал, что зарежет.
— И как? Его пустили?
— Нет, дверь никто не открыл. Этот черный еще постучал и ушел.
Кулинич самозабвенно строчил в протоколе. Забрезжила надежда на раскрытие.
— Девочки, а вы опознать этого кавказца сумеете?
— Ой, лучше бы не надо. А то он и нас потом зарежет! От этой мафии нигде не спрячешься!
Наконец договорились, что опознание будет неофициальным, без протокола.