Секунда, другая… ничего. Олег почувствовал, как краснеет под взглядами. "Ну вот, дух называется," — пронеслось в голове. Он уже хотел опустить руку, как вдруг между его пальцами вспыхнул крохотный, голубоватый огонёк. Не больше светлячка. Он продержался мгновение и погас, оставив лёгкий запах озона.
По толпе пронёсся вздох. Не страха, а… удивления. Это было не грозно, не пугающе. Это было… необычно. Красиво. Мальчишка ахнул. Даже старейшина Степан перестал ковырять землю и смотрел на Олега с новым выражением — смесью недоверия и любопытства.
— Видали? — прошептала одна из женщин. — Маленькая совсем…
— Не похож он на упыря, — пробасил кто-то из мужиков. — Те огонь не любят.
Олег почувствовал, как лёд недоверия дал первую трещину. Он не стал героем в их глазах, но, возможно, перестал быть просто «чужим» и «страшным». Он стал… непонятным, но уже не таким опасным.
— Он учится, — сказала Марфа в наступившей тишине. Голос её звучал ровно, но весомо. — Как дитя учится ходить. Да, он пришлый. Да, у него есть искра. Но он хочет понять наш мир, а не сломать его. И Лес дал ему на это право. Разве мы будем спорить с Лесом?
Возражений не последовало. Степан крякнул, выпрямился.
— Ладно. Пусть будет. Но под присмотром. Твоим, Марфа. И нашим. Поглядим ещё, что за фрукт этот… фи-зик. А пока… пусть живёт. Раз Лес не против.
Он развернулся и пошёл к своему дому. Толпа стала расходиться, обсуждая увиденное. На Олега всё ещё косились, но уже без прежнего страха. Скорее, с любопытством и настороженностью.
Олег выдохнул с облегчением. Кажется, бурю удалось переждать. Пока что.
Когда толпа окончательно рассеялась, оставив после себя лишь пыль на утоптанной земле и гнетущее ощущение чужого внимания, Олег позволил себе выдохнуть полной грудью. Напряжение медленно отпускало, оставляя послевкусие адреналина и ноющую усталость. Он поймал взгляд Марфы — в её глазах не было ни триумфа, ни упрёка, лишь спокойное знание, как будто она наблюдала за неизбежным ходом событий.
— Пронесло, кажется? — пробормотал Олег, проводя рукой по лбу, стирая невидимый пот.
— На сегодня — да, — кивнула Марфа. — Степан — старый ворчун, но слово держит. Раз сказал — поглядим, значит, время у тебя есть. Но расслабляться рано. Доверие здесь, Олег, не искра — оно как дерево растёт. Медленно. Годами. А рушится — в один миг, от одного неверного удара топора.
Они медленно пошли по улице, направляясь к бане, служившей Олегу домом. Солнце уже клонилось к верхушкам деревьев, окрашивая небо в мягкие, розоватые тона. Деревня погружалась в вечерние хлопоты: где-то заскрипел колодезный ворот, запахло дымом из печных труб, мычала корова, вернувшаяся с пастбища. Обычная деревенская жизнь, в которую он пока совершенно не вписывался.
— Ты показал им малое, — продолжила Марфа, словно читая его мысли. — Это хорошо. Не напугал. Но и не убедил до конца. Любопытство теперь борется со страхом. Важно, что ты будешь делать дальше. Каждый твой шаг будут подмечать. Каждое слово — взвешивать.
— Да уж, почувствовал себя рыбой в аквариуме, — невесело усмехнулся Олег. — Или подопытным кроликом.
— Ты и есть подопытный, пришлый, — беззлобно заметила Марфа. — Для них. И для себя самого. Но прежде чем идти к Омутам, тебе нужно… обустроиться немного. Негоже в таком виде путь держать.
Она указала на его одежду — потёртую, местами рваную рубаху из грубого холста, залатанные штаны, изношенные лапти.
— Нужно справить тебе одежу покрепче. И обувку поудобнее. Да и кое-какие припасы в дорогу не помешают. Пойдём-ка к Аксинье. Она у нас ткачиха знатная, да и мужик её, Мирон, сапожным делом балуется. Может, найдётся что подходящее.
Они подошли к одной из самых ладных хат в деревне, с резными наличниками и небольшим цветником под окном. Из трубы вился аккуратный дымок. Марфа постучала своей клюкой по дверному косяку.
Дверь отворила женщина средних лет, с добрыми глазами и натруженными руками. Она сперва удивлённо посмотрела на Олега, потом перевела взгляд на Марфу. В её глазах не было страха, скорее, спокойное любопытство.
— Марфа, здравствуй. И ты… гость… здравствуй, — сказала она мягким голосом, пропуская их внутрь. — Слыхала уж, что Лес тебя не тронул.
Внутри хаты было чисто, пахло травами и свежевыпеченным хлебом. В углу стоял ткацкий станок, на лавках лежали свёртки ткани.
— Здравствуй, Аксинья, — ответила Марфа. — Дело у нас к тебе. Пришлого одеть надо по-людски. Путь ему предстоит неблизкий, к Омутам.