— Слышь, а помнишь, ты же у нас был учителем, да? — продолжил Коля, отпивая кофе. — Прям как в кино. Типа "О, как я пал…"
— Спасибо, напомнил, — буркнул Олег.
— Да не, я серьёзно. Учил ты там… физику, да? Про магниты, законы, эту фигню. Может, расскажешь, почему у меня рюкзак всегда в одну сторону тянет? Это что, эффект притяжения лапши?
— Это эффект криворукости, — ответил Олег.
Они оба рассмеялись. И в этой паузе, среди мокрого города, шумящих шин и чужих лиц, возникло странное чувство — будто он всё ещё человек. Всё ещё живой.
— Ладно, погнал я, — сказал Коля, отступая. — Заказ ждёт, голодный клиент — хуже тролля. Удачи тебе, профессор.
— Взаимно, Всадник.
Коля исчез за углом, а Олег остался стоять с пустым стаканом и лёгкой улыбкой. Но улыбка быстро сошла на нет. Телефон снова пикнул: новый заказ. Название клиента — "Корпорация Прана". Время — срочно. Расстояние — через мост и развязку.
Он вздохнул. И снова в седло.
Олег выехал на мост. Металл под колёсами отдавал в руль дрожью — не вибрацией, а напряжением. Как будто сама дорога чего-то ждала. Ветер стал рваным, короткими толчками в лицо, будто кто-то невидимый шептал в ухо с раздражением: не туда, не туда, не туда…
Фонари горели тускло, как свечи в церкви после полуночи. Машины ехали с натужным воем. Мир словно утратил громкость. Всё стало тише, плотнее, ближе к телу.
На стекле очков — капли. За ними — город. Чужой, как фото забытого прошлого. И тут он услышал это снова.
— Пришлый…
Шёпот не был звуком. Он был внутри. Не как мысль, а как ощущение: лёгкий жар в груди, холод в затылке, мурашки по позвоночнику. Он выпрямился, оглянулся — мост пуст. Лишь одинокая машина на горизонте. В ушах застучала кровь. Мир слегка дрогнул, будто моргнул.
Что это?
Светофор впереди мигнул. Один раз. Второй. Красный. Зелёный. Красный. Сбились.
Навигатор запищал, будто сошёл с ума. Он глянул вниз — экран исказился. Линии маршрута превратились в кривые, цифры прыгали, как насекомые.
Он остановился. Сердце стучало слишком громко. Он сжал руль, пытаясь дышать ровно.
— Всё. Просто перегруз. Кофеин. Недосып. Шизанул, — выдохнул он. И в этот момент — тишина.
Полная. Неестественная. Даже дождь замер.
И тут — удар.
Звук мотора. Свет фар. Он обернулся — слишком поздно.
Машина вылетела из темноты, как зверь. Мгновение — и она в него.
Он не летел. Он висел. Время рассыпалось, как стекло. Всё замедлилось.
В лицо — свет. В глаза — капли. В теле — пустота. Он видел свои руки, вытянутые вперёд. Педали ушли из-под ног. Мелькание света, асфальта, мокрого металла. Потом — ощущение падения. Не вниз, а вовнутрь.
Он успел подумать только: Пусть хоть это будет не впустую. Пусть хоть там… будет что-то настоящее.
Он очнулся оттого, что небо было зелёным.
Свет пробивался сквозь листву, и она казалась светящейся. Над ним — кроны. Большие. Древние. Воздух пах сосной, влажной землёй, корой. Где-то звенел колокольчик — один, медленно, как пульс.
Он сел, тяжело дыша. Куртка — порвана. Рюкзак — исчез. Кроссовки — одна осталась. Он был… жив? Или это и есть смерть?
Рядом — резной столб, обвитый мхом. На нём — символ. Молния и рог. Перун. Как в книгах. Как в былинах. Как в детстве…
Он закрыл глаза, в груди загудело от ужаса и восторга. Где он? Что это?
И вдруг — голос. Скрипучий, будто ветка:
— Пришлый… проснулся, значит…
Он обернулся.
Старуха. Клюка. Косынка. Смотрит на него, как на крысёнка. В глазах — не страх, а любопытство.
— Кто ты? — прошептал Олег.
— А ты сам скажи… кто теперь?
И вдруг он понял, что всё — изменилось.
Глава 2. Поворот судьбы
Он очнулся от холода. Не такого, как в городе — не сырого, унылого, бетонного. Этот холод был живым. Чистым. Он пах мхом, корой и чем-то ещё — как будто трава здесь росла дольше, чем шли войны.
Олег лежал на подстилке из жухлой листвы. Где-то капала вода. Где-то вдали раздавался звон колокольчика — редкий, как пульс великана. Ветер, настоящий, не из кондиционера, обдувал лицо, щекотал шею. Он попытался встать и понял — тело цело, но будто выжато. Куртка порвана, кроссовки — одна. Штаны в грязи, ладони сбиты.
Он встал. Медленно. Каждый сустав отзывался глухим протестом. Сердце билось чаще, чем должно. В глазах рябило, но перед ним — лес.