Не городской парк, не прибрежная зона. Лес. Древний. Высокие деревья, между которыми не проходил свет. Кроны шептали что-то друг другу. Внизу — корни, словно змеи. Где-то — ручей. Где-то — жёлтые глаза.
— Я умер? — спросил он вслух.
Ответа не было. Только лес и звон.
Он шагнул вперёд. Ощущение было странное — как во сне. Земля мягкая, каждый шаг как по пружинам. Воздух звенел. Он шёл на звук.
Вскоре перед ним открылся резной алтарь. Два столба — один с молнией, другой с рогом и звериным лицом. Перун и Велес. Он узнал. Он читал. Он видел такие в книгах. Сказки, былины, фэнтези. Но это — не рисунок. Это — вещь. Настоящая. Камень под ногами был тёплым. Воздух звенел сильнее.
Он протянул руку к одному из столбов. Кожей почувствовал: энергия. Сила. Нечто. И тут — хруст позади.
Он обернулся.
Из-за дерева вышла старуха. Сгорбленная, с клюкой, в длинной серой одежде. Лицо морщинистое, будто береста. Глаза — живые. Смотрит прямо на него.
— Пришлый, — сказала она. — Вон оно как.
— Что… где я?
— Там, где надо. Там, куда зовут. Не все приходят, не все остаются. Но ты — уже тут.
— Это… это сон?
Старуха усмехнулась. Показала редкие зубы.
— А может, ты сам кому-то снишься?
Он сел на камень. Сердце стучало, мир плыл. Но впервые за долгое время он не чувствовал себя потерянным. Скорее… найденным.
— Кто ты?
— Марфа, — сказала она. — Кто всё помнит, кто встречает. Иногда провожает. Ты, выходит, Олег?
— Да… я…
— Да-да. Физик. Курьер. Грустный, но не потерянный. Блуждающий, но живой. Ты пришёл — значит, мир изменится. Или ты. Посмотрим.
И старуха направилась вглубь леса.
— Эй! — крикнул он. — А мне что делать?
— Идти, — бросила она. — Спроси у деревьев. Они знают дорогу.
Олег колебался. Но затем — пошёл.
Олег шагал за Марфой, но каждый её шаг казался частью чего-то большего — ритуала, танца, следа времени. Лес вокруг был не просто фоном. Он наблюдал.
Ветки, как скрюченные пальцы, тянулись вниз, не касаясь его, но намекая: мы знаем, кто ты. Листья не шелестели — они нашёптывали. В одном месте дерево было разорвано молнией, но не сгорело. Его кора почернела, а в расселине светился мох. Из другого ствола рос гриб, как ухо. Всё здесь было живым, слишком живым.
Камни — с символами. Не современными, не просто славянскими. Древнее. Старше рун, старше алфавита. Каждый шаг отзывался в земле, как будто он наступал не на грунт, а на спину чего-то большого.
Идолы. Один — с двумя лицами. Второй — с клыками, как у медведя. На ветвях — пучки сухих трав, связанные волосами. На одном дереве — след когтей, но высота… слишком высокая даже для медведя. Слишком длинные полосы.
— Это… всё настоящее? — выдохнул Олег, стараясь не оступиться на корнях.
— А ты разве думал, что вы в своём мире настоящее видели? — спросила Марфа, не оборачиваясь. — У вас всё — иллюзия. Стекло, металл, шум. Здесь — не больше, но глубже.
— Но это... магия?
— Нет, — сказала она. — Это память. Земли. Воды. Ветра. Люди забыли, но корни — нет. Мир — не ваш. Вы — его гости. Некоторые — случайные, а некоторые… званные.
Олег замер.
— Званные?
— Ты слышал зов, верно? Перед тем, как…
— …как в меня врезалась машина, — договорил он. — Да.
— Не все слышат. А те, кто слышит, могут пройти. Но пройти — не значит остаться.
Они остановились у развилки. Марфа коснулась одной из еловых ветвей, шепнула что-то, и та — отогнулась в сторону, открывая тропу, которой раньше не было.
— Что ты сейчас сделала?
— Попросила, — спокойно ответила она. — Деревья слышат. Если ты не рубишь их, а говоришь — они отвечают. Даже людям.
Олег долго смотрел на неё.
— Вы… вы ведь не обычная старуха, да?
— А ты — не обычный курьер. В этом наша первая правда.
Она улыбнулась. Без насмешки. Как бабушка, увидевшая, как внук сделал первый шаг.
— А кто вы?
— Я — та, кто помнит. А ты — тот, кто забыл. Вот мы и встретились.
— Почему я?
— Потому что ты верил. Пока другие забывали — ты читал. Мечтал. Хотел попасть в сказку, не ради власти, а ради смысла. А сказка, знай, помнит таких.
Олег стоял в тени дерева, потрясённый. Впервые за долгое время он не чувствовал, что теряет себя. Он чувствовал, как вспоминает.
Марфа коснулась его руки.
— Боишься?
— Да. Безумно.