Они шли с Марфой в тишине. Лес был иным — не как в первый день. Густой, плотный, будто тёплое покрывало, с запахом смолы и старого камня. Солнце едва пробивалось сквозь кроны. Птицы замолкали, когда они проходили.
— Чувствуешь? — спросила Марфа.
— Что?
— Мир слушает. Перед тем, как говорит — он всегда слушает.
Они вышли к поляне, окружённой кольцом камней. В центре — капище. Алтарь, сложенный из тяжёлых плит, покрытых резьбой. Символы молнии, дуба, глаза в круге. Ветви деревьев, словно специально, отступали от этого места.
Здесь не было ветра. Но воздух дрожал.
Олег подошёл ближе. Камни были тёплыми, как будто внутри них пульсировала жизнь.
— Это… Перун?
— Здесь, — кивнула Марфа. — Или его след. Сила, что остаётся, когда бог не говорит, но смотрит.
Он провёл рукой по камню. Под пальцами — трещины, мох, вкрапления металла.
— И что я тут должен сделать?
— Услышать.
Он закрыл глаза. В голове — шорох, как будто тысячи голосов шептали сразу. Они не звали по имени. Но… признавали. Он почувствовал, как волосы на руках встали дыбом. Где-то внутри груди — щелчок. Как если бы кто-то ударил в камертон.
Марфа заговорила:
— Есть сказание. Древнее, забытое. О том, что в дни, когда грани станут тонки, и память покинет сердца, придёт пришлый с искрой. Не бог. Не герой. Но тот, кто вспомнит законы, когда остальные забудут.
Олег открыл глаза. Он весь дрожал.
— Это про меня?
— А кто ещё вызвал молнию, не зная слова? Кто починил то, что считали потерянным? Кто говорит, когда боится?
Он опустился на колени.
— Я… не знаю, кто я. Но если надо идти — я пойду.
Марфа подошла ближе. Вытянула руку. На ладони — амулет: круглый, вырезанный из дуба, с символом, похожим на соединение спирали и молнии.
— Он не защитит от всего. Но напомнит. Кто ты. И зачем ты здесь.
Она накинула на него плащ. Грубый, но крепкий. С запахом дыма и трав.
— Иди к капищу. Поговори. Даже если тебе не ответят — они услышат.
Он подошёл. Встал перед алтарём. И прошептал:
— Я — Олег. Я — учитель. Курьер. Глупец. Пришлый. Но я не хочу быть врагом. Я хочу понять.
И вдруг — воздух дрогнул.
Из алтаря поднялся ветер, но не из леса. Он вышел изнутри. Ударил в лицо. Пронёсся. И — исчез.
А потом — голос.
Глухой. Как гром за горами:
— Помни. Искра — не молния. Но она зовёт её…
Олег упал на колени. Слёзы текли по щекам.
Марфа подошла, положила руку ему на плечо.
— Ты готов.
— К чему?
— К тому, что не вернутся назад. С этой тропы уже не свернуть.
Он встал. Впервые — с прямой спиной. Повернулся к ней. И шагнул в лес.
Позади — камни. Амулет на груди. Плащ на плечах.
Впереди — другая жизнь.
Глава 3. Пробуждение в иной реальности
Позади остались молчаливые камни капища, холодные свидетели его клятвы и прозвучавшего грома. Амулет на груди, вырезанный из сердца старого дуба, казался теплым, почти живым — не просто кусок дерева, а якорь в этом новом, дрожащем мире. Плащ, пахнущий дымом костра, травами и чем-то ещё, неуловимо древним, укрывал плечи надёжнее любой синтетической куртки. Олег шагал в лес, чувствуя, как земля под его новыми лаптями пружинит иначе — не враждебно, но требовательно, словно проверяя каждый его шаг.
Марфа шла рядом, её клюка постукивала по корням и мху с ритмом, похожим на тиканье старинных часов. Лес вокруг них был другим — не тем испуганным, наблюдающим хищником, каким он показался в первый день. Теперь он казался… сосредоточенным. Деревья стояли ровнее, их кроны пропускали больше света, который ложился на тропу золотистыми пятнами. Воздух был чист и прохладен, наполненный запахами хвои, влажной земли и прелых листьев. Тишина не давила, она слушала.
В голове Олега всё ещё гудел отзвук того голоса — глухого, как гром за самыми дальними горами: «Помни. Искра — не молния. Но она зовёт её…» Искра. Та самая, что он неумело высек между пальцами в бане. Тогда это показалось случайностью, сбоем восприятия на фоне стресса. Теперь… теперь он чувствовал её внутри себя. Ни огонь, ни тепло, а скорее… зудящее напряжение. Статический заряд, скопившийся и ищущий разрядки. Физика? Или что-то большее?
— Куда мы идём, Марфа? — наконец спросил он, нарушая тишину. Голос прозвучал немного хрипло, но твёрдо. Это был голос человека, сделавшего выбор, даже не зная всех его последствий.