Выбрать главу

Александр Борисович Торик

Глава 1

***

***

***

Глава 2

Глава 3

***

***

***

Глава 4

***

***

Глава 5

***

***

Глава 6

***

***

Глава 7

***

***

***

***

Глава 8

***

***

Глава 9

***

***

***

Глава 10

***

***

***

Глава 11

***

Глава 12

***

***

***

Глава 13

Глава 14

***

***

***

***

***

***

***

Глава 15

***

Глава 16

***

***

Глава 17

***

***

Глава 18

***

Глава 19

***

***

***

***

Глава 20

Глава 21

***

***

Глава 22

***

Глава 23

***

Глава 24

Глава 25

***

***

***

Глава 26

***

Глава 27

***

Глава 28

***

***

Мир меняется быстро и вчерашние штампы во взглядах на процессы, происходящие в России и других странах, оказываются устаревшими и неверными. Как сориентироваться в происходящем современному христианину, как быть христианином сегодня?

Размышления на эту и другие актуальные темы предлагает читателям, устами уже известных им героев отца Флавиана и Алексея, протоиерей Александр Торик в своей новой книге «Флавиан. Армагеддон».

Книга написана на основе личных впечатлений от поездок автора по разным странам и анализа развития духовной жизни христианства и общества в России и за рубежом.

Как обычно, книга написана лёгким живым языком, изобилует яркими образами и неожиданными поворотами сюжета. Она даёт пищу для ума и сердца, помогает современному человеку, ощущающему себя христианином, сориентироваться на «узком и тернистом» пути к Богу в наши столь обильные апокалиптическими знамениями дни.

Александр Борисович Торик

ФЛАВИАН. АРМАГЕДДОН

Серия «Флавиан» – 4

повесть

Автор приносит искреннюю сердечную благодарность

рабе Божьей Верочке Васильевне Тверетневой,

а также рабам Божьим Ольге, её дочке Анне и внучке Марусе

за неоценимую помощь, оказанную в процессе написания этой книги!

Глава 1

HIGHLANDER

Гроб был простым, обитым дешёвой черной тканью, с примитивной отделкой хлопчатобумажной плиссированной лентой, пришпиленной скрепками по верхнему краю его стенок. Я хорошо его разглядел. Лицо лежащего в гробу священника было по обычаю закрыто расшитым золотой нитью покрывалом, называемым в церковном обиходе «воздух».

Руки усопшего естественно, словно живые, сжимали небольшое Евангелие в потёртом латунном окладе, какое часто носят с собой на «требы», и деревянный — традиционный подарок из Святой Земли — оливковый Крест со врезанными в него пластиковыми мощевичками, заполненными, также традиционно, водой из Иордана, маслом, землёй и камушками.

Среди стоявших вокруг гроба началось какое-то движение.

— Откройте лицо! — сказал женский, почти детский по чистоте голос.

— Не положено, вроде… — буркнул неуверенно кто-то в ответ.

— Откройте, вам можно! — это было обращено уже прямо ко мне.

Я сделал шаг к изголовью, взялся пальцами за два верхних края покрывала и отвернул ткань с лица человека, лежащего в гробу.

Передо мной открылось спокойное лицо с ясным, не тронутым морщинами лбом, глазами, умиротворённо прикрытыми расправившимися веками и неожиданной детски-радостной улыбкой обрамлённых седыми усами приоткрывшихся губ. Это был Флавиан.

***

— Нет! Нет! Так нельзя! Так не должно быть! — вырвался из меня истерический крик.

— Тише, Лёша, тише, миленький! Всё в порядке! Жив наш батюшка, жив! — проснувшаяся от моего крика Ирина одной рукой прикрывала мне рот, другой успокаивающе проводя по волосам и заодно вытирая выступившие на моих глазах слёзы. — Юлечку разбудишь, у неё только-только температура спала! Всё в порядке, Лёшенька, это опять плохой сон!

— С ним что-то случилось, Ира, я чувствую! — я поднялся и сел на кровати. — Где мой мобильник, ты не помнишь?

— В прихожей на тумбочке, Лёша, — Ира положила мне руку на плечо. — Ты не звони ему сейчас. Три часа ночи, он же ещё спит, наверное!

— В три он уже полунощницу читает, — ответил я, впопыхах ища ногами тапочки, — если с ним всё в порядке, конечно…

***

— Алё! Да, Лёша, Бог тебя благословит! Что стряслось? Опять этот сон про меня в гробу? Ну вот, я жив, ты меня слышишь, всё в порядке! — голос Флавиана был бодр и спокоен, несмотря на то, что я явно прервал его молитву.

— Точно в порядке? — недоверчиво допросил его я. — Сердце не колет, в голове прострелов нету, давление давно мерял?

— Да всё отлично, Лёха! — его добродушную улыбку я почувствовал даже мобильной связью. — Не дрейфь, прорвёмся!

— Ага! Прорвёмся… — я начал ворчливо успокаиваться. — Перед этим твоим инсультом мне такой же сон снился, и как мне прикажешь на это реагировать? Я же не прозорливец, чтобы видеть — молишься ты там у себя или без сознания весь багровый лежишь, с перекошенным лицом, как в прошлый раз! Вот и звоню…

— Спаси тебя Господь за любовь, Лёшенька! Всё, отбой, иди спать, небось, Иришку разбудил!

— Ладно! Давление всё же проверь… В тонометре батарейки не сдохли? А то принесу!

— Не сдохли, ты мне запасных полный ящик натащил, спокойной ночи!

— Да уж, спокойной… — я отключил телефон и присел на крылечке, куда вышел звонить, чтобы не беспокоить спящих в доме детей.

***

Флавианов инсульт тогда, полгода назад, можно сказать, «вырубил» не только меня, но и весь приход, включая пребывающий «в рассеянии» ареал духовных чад батюшки. Шок от внезапно реализовавшейся опасности навсегда потерять Флавиана — духовного отца, друга, учителя жизни во Христе, источника неисчерпаемой Христовой любви и всеобъемлющего терпения (весьма потребных при окормлении нынешней своенравной паствы), утешителя и защитника от сокрушительной бесовской бомбёжки по душе и мозгам, слушателя и слышателя многочасовых горестных (часто пустых и себялюбивых) словесных излияний, вылавливающего в них крупицы реальных духовных проблем и мудро подбирающего подход к их решениям, человека, свидетельствующего своей жизнью — делом и словом — возможность жизни по Евангелию и тем вдохновляющего на подражание своему подвигу множество своих духовных чад — этот шок был настолько сильным и парализующим, что многие (и я в том числе) до сих пор вздрагивали от внезапно прилетающих из непонятно откуда мыслей: «а вдруг батюшке плохо»?

Пережив, незадолго до Флавианова инсульта, две трудно оценимых потери — всеми любимого «старчика» схимонаха Мисаила и драгоценной «герондиссы» матери Серафимы, успевшей за три дня до упокоения принять Великий Ангельский Образ — схиму, с оставлением ей имени всей душой любимого ею батюшки Серафима Саровского, — приход был просто парализован внезапной болезнью настоятеля.

Особенно жалко было смотреть на молоденького отца Сергия (помните нашего Серёженьку — это он!), назначенного Владыкой к нам в приход «вторым батюшкой» после смерти отца Мисаила. Молодой священник несколько раз при чтении молитвы «о тяжко болящем» во время заздравной ектении за литургией просто прерывал службу детски-искренним плачем в алтаре у престола, после чего плакать начинал уже весь храм…