– В какой институт? – перебил следователь.
– В платный. – уверенно кивнул Эдуард. – Сто у. е. в месяц. Не знаю, как называется, слышал, но не запомнил. Там психологов учат. Неблагодарная. Отец такие деньги тратил…
– Понятно. – Терентьев взял со стола диктофон, перевернул кассету и снова включил. – Что еще о ней известно?
– Красивая. – Эдуард задумчиво распрямился. – А что говорить, у меня дома фотография есть с дня рождения.
Следователь чуть не выругался:
– С этого надо было начать.
– Я думал, у вас есть. – пожал плечами Эдуард.
– Нет. Сможете привезти сегодня? Ну, в течение двух часов. Тогда я смогу разослать ее для патрульных заступающей смены. Если она сегодня выйдет из дома, ночевать уже будет у нас..
– Ладно, завезу. Сказал – сделал. Только вы ее точно найдите, а то она еще кого-нибудь шлепнет. Меня она тоже не любит. После дня рождения мы с ней повздорили немного, очень уж сильно она меня завела. Так потом у меня два дня сердце болело. И печень. Как с перепою. Точно ведьма!
– Понятно. – Терентьев вздохнул. – Есть какие-нибудь мысли о том, где она могла спрятаться?
– Спрятаться? – Эдуард задумчиво пососал трубку. – Негде ей спрятаться. Если только у Светки…. Развязная такая девица, но они с ней дружат. Была на дне рождения. Хамка… Никакого уважения к старшим.
– Фамилия? – Тереньтьев нетерпеливо перебил сетования бизнесмена.
– Не знаю. Учатся вместе. В одной группе, или что у них там. Даже если она зависла не у нее, то они точно встречаются. Я так думаю. А еще скорее именно она ей посоветовала у кого остановиться.
– Хорошо. – следователь посмотрел, как диктофон медленно крутит кассету. – Ну а где она обычно появлялась? Есть же у каждого человека привычки. Алкоголь, наркотики, дискотека. Отец ведь у нее не из бедных.
– Да она какая-то странная, я же говорю. – Эдуард безнадежно махнул рукой. – Сколько раз приглашал покататься, в ресторан хотел сводить. Не соглашается. Не силком же тащить. Какого черта она вообще в Питер приехала, понять не могу.
– Ладно. – Терентьев поднял телефонную трубку. – Дежурный? Это Максим. Пришли помощника, мне тут человека надо до выхода проводить. Какой диск? Блин, это твой? Мне же его Андрей давал, так что я не в курсах. Ладно, завтра принесу. Хорошо, в понедельник.
Он положил трубку и устало выключил диктофон.
6.
Машины фыркали и мяли колесами перегретый асфальт. Но свежий ветер с залива начисто выметал проспект от выхлопной гари, а заодно вносил в пространство изменчивость и подвижность – раскачивал бумажный фонарь у китайского ресторана, гладил деревья и весело играл волосами. Бездомная собачонка лаяла на ползущую по тротуару бумажку.
Светлый вечер перед прозрачной питерской ночью уже вступил в положенные права, дневной зной опустился и замер у самой земли, а небо приобрело загадочный оттенок освещенного янтаря. Но солнце пылало ярко, как подвешенный над заливом прожектор, отбрасывая необыкновенно длинные тени.
– Тут совсем рядом. – Сергей ускорил шаг. – На площади Труда.
Инна шла рядом и смотрела так, словно видела город впервые. Странный какой-то вечер, будто кто-то показывал прекрасно снятый, хорошо отрежессированный фильм с совершенно непонятным сценарием. Освещение, тени, играющий городом ветер, замершие громады домов. Контрасты, контрасты, словно кто-то специально монтировал сцены. Они шли вдоль здания и казалось, что арки ведут в параллельные миры, тени тянулись, будто пытались выскочить из под ног.
– Чувствуешь? – возбужденно спросил Сергей. – Не бойся, нужно просто себе разрешить.
У Инны чаще забилось сердце. Непонятное возбуждение постепенно сливалось с нарастающим ритмом города, даже трамваи стали позвякивать чаще, даже сигналы машин… Над головой звучно хлопнула форточка.
– Чувствуешь? – Сергей заглянул в ее заблестевшие глаза.
– Да… – девушка сказала громче, чем хотела сама. – Но не понимаю!
Ветер подхватил слова и бросил о стену, эхо рассыпалось золотыми крупинками янтаря.
– Это оживает город! – рассмеялся Сергей. – Чувствуешь? Когда ветер дует с залива, река останавливается. Понимаешь, две могучие стихии начинают борьбу, в этом столько энергии, что она начинает ощутимо плющить пространство. Чувствуешь, все сжалось, ускорилось.
– Но так ведь не может быть! – воскликнула Инна.
Она говорила громко, но никто не обращал на это внимания, ветер дул тихо, но настолько упорно, что хотелось его перекрикивать. Люди шли, не замечая никаких изменений, но Инна заметила, что они стали двигаться гораздо упорядоченнее – переходили улицу только по переходам, никто даже не думал идти на красный свет, машины ехали, не нарушая рядности.
– Я никогда раньше такого не чувствовала.
– Просто запрещала себе. Эти… – Он окинул взглядом вокруг. – То же чувствуют, но запрещают себе.
– Почему?
– Этого я понять не могу.
Инна радостно схватила его ладонь. Ей вдруг показалось, что от всех остальных людей их действительно отделяет невидимая стена состояния, будто прохожие и машины всего лишь герои черно-белого фильма, а она сама, Сергей и оживший город, на этом же экране видны в цвете.
– Мы все в кино! – она рассмеялась.
– Чувствуешь, да? Нужно только поймать состояние и тогда ты словно переходишь границу. Иногда я выходил так далеко, что люди переставали меня замечать.
– Честно?
– Да. Сегодня такой день… Запросто можно попробовать.
Держась за руки они побежали по тротуару, люди расступались, но никто ни разу не оглянулся.
На площади Труда из асфальта торчала прозрачная пирамида – точно в центре, стеклянные грани в небо.
– Пирамида! – Инна без всякого стеснения показала на нее пальцем. – Мы уже в древнем Египте, да?
– Нет. – рассмеялся Сергей. – Это крыша подземного перехода.
– Пирамида. – упрямо повторила девушка. – На этой площади она главная.
Ветер несогласно рванул пеструю ткань сарафана. По всему главным на площади сегодня был он.
– Ой, как меня разносит! – Инна остановилась и прикрыла глаза. – Если я сейчас раскину руки, то смогу полететь.
Люди равнодушно проходили мимо, точно в каком-то совсем другом фильме.
– Не надо. – Сергей крепче сжал ее повлажневшую ладонь. – Ветер сильный, с непривычки снесет. И мне без тебя будет скучно.
– Мне тоже. – Инна открыла глаза. – Давай зайдем в переход, я хочу посмотреть изнутри на это стекло.
Она первая побежала к лестнице, отпустив его руку. Сергей догнал и снова сжал ее мягкую теплую ладонь.
– Нельзя отпускать. – серьезно сказал он. – А то потеряемся и найдем друг друга только к утру. Нас разнесет в разные фильмы.
Она поверила – решила полностью доверять ощущениям.
В переходе было сумрачно и сыро, вода здесь имела большую власть, чем ветер. Свет падал сверху вертикальным столбом.
– Похоже на телепорташку в компьютерных играх. – Инна ощупала столб света взглядом.
Частички пыли делали его вполне материальным. Инну начало отпускать, она даже почувствовала легкую пустоту в душе, как от совсем легкого похмелья.
– Здесь все чувствуется по-другому. – прошептала она.
Говорить громко уже не хотелось.
– Это вода. – объяснил Сергей. – Ты никогда не уходила в глубину с аквалангом? Там власть тишины и спокойствия, мир отсутствия ветра.
– Но мы ведь не под водой…
– Это не важно. Вода совсем близко, вот тут, за стеной.
Инна только теперь обратила внимание, что прямо напротив арки, выводящей из перехода, была глухая стена, сделанная тоже в форме арки. Сергей постучал в стену рукой.
– Прямо за ней Крюков канал.
– А зачем так? – удивилась девушка. – Какой-то вход в никуда.
– Я еще не знаю. Скорее всего случайно так сделали, но пироксилин тоже получился случайно, хотя это не помешало ему стать взрывчаткой. Понимаешь, весь мир, это очень сложный механизм, где вместо деталей – законы природы. Я поэтому и говорил тебе о сути вещей. Если понимать законы природы, можно запросто их использовать. Я еще точно не знаю, но скорее всего этих законов бесконечное множество, отражающее бесконечность Вселенной. Каждый закон или их взаимодействие задает свойства предметам, причем этих свойств тоже бесконечное множество.