На деревянной поверхности кровью была нарисована… Кукла. Кукла с вышитым сердцем на груди, проткнутая иглой. Рядом — два небольших круга уже знакомых символов, выписанных по закрученной спирали. Вивьен знала эти знаки — такие круги изображены у Арвеля на ладонях…
…
Бесконечные ряды полок заставлены песочными часами, мерцающими в полутьме голубоватыми песчинками. Песок бежит медленно, с еле слышным перезвоном — это жизнь магов Смерти. Бубенчики на видавшем виды, некогда ярком колпаке Шута тоже звенят в тишине, но по-своему, по-другому, не так тонко и мелодично.
— Ваша Чудовищная Смертность… Ничего не выходит! — Шут в сотый раз поднял с пола набитых травою кукол с вышитыми сердцами.
Иглу, которой он их проткнул шутник спрятал — его Смертейшество разозлится и спалит опять. Ему-то что — только косточки почистить, но вот колпачок…
— Ммм? — Смерть висела в воздухе, возле верхних полок библиотеки с книгами.
Нижние ярусы — часы (стекло, конечно, гномье, прочнее не бывает, но во всём должен быть порядок, а в замке Смерти — особенно), верхние — книги.
— Ничего, говорю я, не получается, Ваша Смертность! Не хотят эти куклы на полках сидеть — хоть плачь! Спалить этот ненужный хлам и дело с концом!
— Нет. Пристрой их куда-нибудь.
— Да что вы с ними носитесь, Ваше Смертейшество?!
— Нашёл! Смерть открыл книгу. Вот она.
— О чём вы, Ваша Костлявость?
— Книга. О любви. Один…очень талантливый маг воспел это удивительное чувство…
— А… Это где в конце все сдох…
— Шут?!
— Простите, Ваша Неизбежность! Где в последнем акте пьесы являетесь вы и…
— Если я и появляюсь, болван, то в последнем акте! Потому что появись я в начале…
— Ха-ха-ха… Весёленькая вышла бы пьеска, а? Ха-ха-ха…
Смех Шута разносился по замку, ему вторил хрустальный, еле слышный перезвон сияющего песка в часах, а Смерть думала о том, что… Да. Она действительно появляется в конце это красивой, грустной истории. Смерть в конце — не самый плохой финал, надо отметить. Возможно, он слишком пугает живых, но ведь не лишён красоты и изящества, особенно если ты уже по ту сторону бытия. И разве так уж важно, что это случилось? Ведь не менее важно то, что два непримиримо враждующих рода помирились навсегда. Разве не прекрасно?
Костлявые пальцы шелестели страницами, и под этот тихий, уютный звук засыпали куклы — те самые, которые Шут всё же пристроил на каминной полке, отчаявшись примостить меж песочных часов.
…
Тихо. Домик Анук пахнет травами, в воздухе вьётся голубоватый вишнёвый дымок. Маки прыгает по столу за озорными колечками, Свет и Тьма лежат на окошке, щурясь от лунного света.
— Значит, вот он — друг твой? — прохрипела Анук, закашлявшись. — Чай будешь, мальчик?
— Да. Спасибо!
Тамм улыбался, уютно устроившись возле крошечного камина — хоть и мал домик Анук, а без открытого огня канно не привыкли. Молодой человек озирался, с любопытством рассматривая развешенные повсюду пучки трав, склянки с разноцветными порошками, засушенными лапками пауков и прочим добром в шаманстве не лишним. Ему здесь нравилось. Хоть и не похоже на дома шаманов острова, но что-то общее есть. Наверное, ощущение тепла и уюта, ибо шаман шаману — друг и брат в любом из существующих миров…
— Молодец, — довольно кивнула Анук. — Не люблю я, когда ломаются. Ешьте дети. Пейте. И рассказывайте. Свет и Тьма не просто так вас ко мне прислали, а?
— Мы сами пришли, — Вивьен посмотрела на Анук.
В этот раз девушка к варенью даже не притронулась — слишком тревожно было на душе.
— Свет и Тьма показали нам… кое-что.
И она рассказала Анук всё. Старуха слушала, склонив голову на бок, затягиваясь ароматным дымом. Она не перебила девушку ни разу, а после её рассказа долго молчала, щурясь в темноту за окном.
— Анук? — не выдержала Вивьен — слишком долго молчала та, что сторожит кладбища Академии.
— Здесь я, здесь, — пробормотала канно. — Здесь-то здесь, а толку от меня мало, девочка. Вы уверены, что запомнили правильно? — Анук ткнула пальцем в рисунок, который Вивьен начертила углём — знаки закручиваются улиткой по спирали.
— Всё верно, — кивнул юноша. — У меня хорошая память.
— Не сомневаюсь, мальчик, — Анук покачала головой. — Вот только я такого что-то не припомню. Я и так-то в знаках не сильна, а уж такое и подавно не видела. Хоть память уже и подводит, а только такое вряд ли забудешь. Идите к Морталии — думаю, это по её части. Жив он, — Анук вдруг понизила голос и наклонилась к Вивьен. — Жив. Всё, что могу тебе сказать, девочка.