— Ииииииииии вот почему мы собираемся застрять здесь на несколько часов, — проскулила Ро.
— Нет, я уверен, что Совет уже принял решение, — сказал ей Киф. — Они просто ставят хорошее шоу для Васкеров.
— Хочешь пари? — ухмылка Ро выглядела опасной, когда она добавила, — Я говорю, что мы пробудем здесь до заката, и если я права, ты наденешь в школу огрские доспехи, а не свою униформу.
Киф ухмыльнулся:
— Ничего страшного. Я бы зажег в этом металлическом подгузнике, но я говорю, что это слушание пройдет за час… и если я прав, отныне ты должна будешь называть меня Лордом Офигенноволосым.
Софи покачала головой.
— Вы, ребята, просто ужасны.
— Поэтому ты нас и любишь! — Киф обхватил ее рукой за плечи. — Ты должна сделать это, Фостер. Я уверен, что твой хитрый ум может придумать несколько особенно унизительных способов наказать нас, если мы ошибаемся.
Наверное, могла бы. Но она ни в коем случае не рискнула бы надеть металлический нагрудник в Ложносвет. Ро ходила в средневековом корсете в паре с металлическим бикини с шипами.
— Сложный выбор, — сказала она ему.
Киф тяжело вздохнул.
— Лаааааадно. Думаю, не могу винить тебя, так как я уже должен тебе услугу. Кстати, есть мысли о том, каким будет мое покаяние? Не думай, что я не заметил, как долго ты тянешь время.
— Я не тяну время, — настаивала Софи. — Я просто… не поняла, чего хочу.
— Да, я знаю. — Дразнящий тон исчез из его голоса, сменившись чем-то, что заставило Софи понять, как близко они стояли. — Не торопись, — сказал он ей, в основном шепотом. — Просто… дай мне знать, когда разберешься. Потому что я…
Двери в зал распахнулись, отрезав все, что он хотел сказать.
— О, хорошо. А вот и парад эльфов, — пробормотала Ро.
— Парад Васкеров, — поправил Киф. — И приготовься. Они сияющие больше всех нас.
Это действительно было так.
У Софи даже немного отвисла челюсть, когда она наблюдала, как легендарная семья входила в зал в своих сложных платьях и идеально скроенных камзолах с украшенными драгоценностями плащах. Она думала, что привыкла к богатству и нестареющей красоте эльфов. Но Васкеры требовали внимания таким образом, что она не знала, как объяснить. В каждом из них было что-то поразительное, что было особенно впечатляющим, учитывая, насколько они все выглядели непохожими друг на друга. Она заметила каждый цвет волос, цвет кожи, форму и типаж. Вероятно, это не должно было застать ее врасплох… ветви семейного древа уходили на тысячи лет, и эльфы не отделялись по внешнему виду, как это часто делали люди. Но она так привыкла к тому, что Фитц, Биана и Альвар так похожи на своих родителей, что по глупости представляла себе всех их родственников с похожими темными волосами и бледной кожей.
Она изучала всех, когда они проходили мимо, надеясь, что она мельком разглядит Феллона Васкера… пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-прадеда Фитца и Бианы. Она пыталась встретиться с ним месяцами, надеясь, что он сможет рассказать ей больше о том, почему он приговорил Весперу к темнице Люменарии. Но он был раздражающе несговорчив.
Было довольно много мужчин с заостренными ушами — фирменный знак Древних — но Софи не знала никаких других подробностей о внешности Феллона, чтобы помочь ей сузить круг. И она не могла спросить Кифа… в зале было слишком тихо. Никто не произнес ни слова, когда они поднимались по лестнице в зал и занимали свои места.
И еще, почему-то, молчание становилось плотнее, когда двери снова открылись, и Олден и Делла шагнули в зал, затем Фитц и Биана и их телохранители-гоблины, Гризель Волцер.
Софи видела своих друзей разбитыми горем, дрожащими от гнева, рыдающими от истерики — даже избитыми, окровавленными и полумертвыми. Но она никогда не видела их такими… робкими. Их одежда была темной и скучной, и они не сводили глаз с пола. Биана даже исчезала между ее шагами дольше, чем обычно делала ее способность исчезать.
Как и Делла, Биана убрала длинные волосы в простой узел, она была в платье и плаще, тускло-серого цвета, без каких-либо излишеств.
Плащ Олдена и камзол были также просты.
Не то, чтобы это помогло им привлечь меньше внимания.
Воздух в комнате менялся, становясь все горячее и тяжелее с каждым взглядом, направленным в их сторону… взрыв жгучего осуждения был направлен на семью Васкеров, которые принесли презрение к имени. И Фитц, и Биана, казалось, сжимались под весом этого, пригибая подбородки и набирая темп, когда сердитые бормотания начали набухать… начиная с низкого шороха и превращаясь в гомон толпы.