жно ведь как-то менее тошнотворно на него реагировать? Створки лифта открылись напротив нужной двери. Я нажал на звонок и, пока открывали, успел привести себя во внешний порядок. Внутрь меня впустил полнотелый взрослый мужчина. Помятый и грустный, выглядел так, будто был наркоманом в глубокой завязке: бледный, с огромными синяками под глазами и воспаленными венами. Что странно, при этом он старался улыбаться. Увидев его напряженные губы, растянутые к ушам, мне стало не по себе. - Здравствуйте, - прошел в квартиру, вытягивая шею, чтобы разглядеть еще хоть кого-то. Делал это незаметно, сохраняя интеллигентный вид. – Извините за задержку, слишком много работы, я совсем потерял счет времени. Отец покойной, не составило труда узнать его по голосу, отрицательно качнул головой. Мое опоздание явно беспокоило любого из присутствующих родственников в последнюю очередь. - Не переживайте. Спасибо вам, что привезли ее. - Не стоит. - Проходите в гостиную, там есть место на тумбе. - Нет, не… - едва я начал отмахиваться, что получилось жалко и неуверенно, хозяин квартиры напряженными руками подтолкнул меня вперед. - Проходите, пожалуйста. - Но… - Проходите, проходите. Он скрылся на кухне. Уходя, я слышал, как мужчина болезненно выдыхал, стараясь подавить слезы. Какое-то время у меня не было сил пойти дальше, ведь отголоски ненавистных эмоций забились где-то на подкорке. До этого все казалось другим, чужим. Незнакомая семья, умершая девушка, горюющие люди и обычный дом. Она здесь жила, росла, а я просто пришел нажиться на сентиментальности ее родителей. Мне этот печальный факт боли не приносил, потому я смотрел на происходящее, как на плохую постановку, не испытывал жалости к ним, только к себе. Такая обстановка ковыряла раны, пробуждала то, что мне не хотелось вспоминать или озвучивать. Даже думать об этом не хотелось, но я все равно думал, потому что не мог ничего поделать со своей внутренней слабостью. Все похороны одинаковые. Я обещал себе, что никогда больше не попаду на такие мероприятия, не пойду, даже если умрет кто-то близкий, но все равно оказался здесь. Избегал, а по итогу сам же пришел. Словно на секунду вернулся в прошлое. Целый год прошел с того момента, как ты ушла. До сих пор помню день похорон. Твоя мама рыдала на моем плече, моя – стояла поодаль, безутешная. Смотрела на фото с черной лентой на уголке, без конца поправляла букет твоих любимых цветов, который сама же и принесла, пока он не превратился в увядший веник. Я не подходил. На то было много причин, но главная, и, честно говоря, самая позорная: страх разреветься на глазах у всех, ведь тогда последний праздник в твою честь обернулся бы полной катастрофой. Многие держались лишь потому, что я молчал. Успокаивал всех, бегал, помогая с организацией, раздавал платочки скорбящим пожилым родственницам, причитающим, что ты была слишком красива, умна и молода, чтобы умирать. Некоторые смотрели на меня с пренебрежением и ненавистью. Знали, что я наделал. Может, так только казалось. В тот день многое шло наперекосяк, а отвечать за подобные дни будет только сумасшедший. Раньше я смеялся над теми, кто был готов лечь в гроб рядом с любимыми, а в тот день сам хотел поступить так же. Отвратительное чувство. Понимаешь, что не хочешь умирать, но и жить так тоже не получится. Сил не хватит. Потому и пил – счет времени теряется, жизнь становится туннелем, по которому ты летишь, прерываясь на короткие периоды похмелья и зарабатывания денег. Иногда память вообще отключается. Хотел бы я все забыть, отрезать от себя прошлую жизнь, чтобы всего этого не знать. В гостиную вошел медленно, не спеша, чтобы не напороться на лишних людей. Не хватало только завести беседы с кем-нибудь из убитого горем семейства. Кто знает, сколько их тут на самом деле? Может, у погибшей куча старших сестер, а они любят в моменты слабости и эмоциональных потрясений вешаться на мало знакомого мужика, чтобы рассказать ему о наболевшем. Я на разговоры не был настроен, так что решил высмотреть этот стол, на который надо поставить портрет, оставить его и потихоньку уйти, а оставшуюся сумму за услугу вытрясти через Гену. Должен отметить, квартира у пострадавшей семьи не самая маленькая из тех, что мне приходилось видеть. Хороший ремонт, погодите… Одну из стен гостиной занимали дипломы в рамках, куча разных наград, фотографий с какими-то людьми и, кажется, снимки из путешествий. По неизвестной причине меня потянуло к этой стене, а отказывать себе в таких маленьких радостях я не привык. Пусть секундой ранее мне хотелось остаться незамеченным, эта секунда прошла, и теперь хочется посмотреть, что же там такое. Как ненормальный, я поплелся с картиной, укутанной в белую ткань, через довольно большую комнату, чтобы замереть у стены, увешанной маленькими «окошками». На них был изображен отец погибшей девушки в разные периоды своей жизни. Кажется, он археолог или историк, по содержанию наград сложно точно определить, но в любом случае, человек довольно успешный. - «Николай Степанович Хромов», - подсказывали таблички. Интересно. Видимо, мое появление спровоцировало новую волну разговоров, потому что в следующую же минуту, одна из женщин отделилась от сидящих на диване и подошла. Она часто поглядывала на картину, что помогло определить ее статус на этом мероприятии. - Здравствуйте. Вы Егор? – робко поинтересовалась хозяйка дома, сложив редкие светлые брови домиком. - Здравствуйте. А вы?... - Ольга. Я – мама Дианочки. Пойдемте, покажу, куда поставить. - Конечно. Мы отошли к дальней стене, где находилась пустая тумба с кучей свечей, несколькими живыми букетами и венком. Портрет мы поставили, аккуратно подправив все, что стояло вокруг. - Вы очень талантливы. Спасибо за работу. Мы переживали, что поздно спохватились. - Я признателен за похвалу. И не думайте об этом, все в порядке, вам ведь было не до таких мелочей, понимаю. Женщина ласково поправила лепесток лилии, загнувшийся о раму. - Вы правы. Очень тяжело… Хоронить детей. Воспоминая родителей Евы, я понимал, что мне нужно держаться ради своих. Странно это все. В какой-то момент я стал так поглощен своими переживаниями, что забыл о семье. Мама, папа, младший братишка – все померкли. Что ответить на ее слова? Этого не потребовалось, ведь вскоре пришел Хромов старший. - Прекрасная работа, - кивнул он, все так же натянуто улыбаясь. Жена повторила его жест, и когда они посмотрели на меня, выражая благодарность, я покрылся мурашками – жуткие, неживые губы, похожие на резиновые маски. Глаза красные, сверкающие. Казалось, еще чуть-чуть, и эти улыбки превратятся с болевые оскалы. - Благодарю, - я все же нашел в себе смелости ответить. Неужели, мое лицо тоже так когда-то выглядело? - По поводу оплаты, - заговорила женщина. Муж заботливо перехватил слово. - У нас сейчас небольшие проблемы с финансами, вы сможете немного подождать? Буквально час, нам привезут нужную сумму. Я невольно отвернулся, пробегая глазами по доступному пространству квартиры. Похоронить человека в наше время далеко не самое дешевое занятие, удивительно, что они хотя бы задаток внесли. Стоило ожидать. - Да, конечно. Спрашивать о переводе на карту и мыслей не было. Раз привезут, то, значит, наличные, а закидывать разбитых родителей своими капризами – это уже свинство. Я, может, и редкое дерьмо, но не свинья. - Спасибо огромное, вы такой хороший человек, - говоря это, женщина не выдержала и сошла на плач. Супруг приобнял ее за плечи, пытаясь успокоить. Отвечать меня никто не просил, потому я промолчал, стараясь сохранять невозмутимое лицо. Только кивнул, обозначая, что услышал. Она плакала точно не из-за того, что я настолько хороший, потому и ставить на этом акцент – глупо. - Вы знаете, у нас тут есть еще один гость, который появился спонтанно, - мужчина прислонил ладонь к моему плечу, чтобы мягко развернуть. Оставалось поддался, всматриваясь в толпу. – Думаю, вам будет интересно познакомиться. Он вон там. Проследив за направлением руки, я заметил парня, стоящего в углу. Одинокий, неловкий и явно чувствующий себя не в своей тарелке. Почти такой же, как и я, только более жалкий. В целом, на вид приметный: высокий, спортивный. Кавказец? Слишком уж колоритно выглядит. Прямые темные волосы, на вид жесткие и колючие, коротко подстрижены. Брови широкие, густые. Длинные ресницы, даже отсюда вижу. Да, определенно, национальность читается: темные глаза, широкий нос, напоминающий так называемый «римский профиль», показывали ее лучше прочего. В интернете таких парней навалом. Его бы к нормальному барберу отвести, гардероб сменить. Могу поспорить, любимый вид одежды у будущего знакомого – спортивный костюм. Такие перспективы упускаешь, парень. Даже шрам, рассекающий губу, тебя не портит, а это большая удача. Что ж, интересно, как ты сюда попал. Хромов обсудил что-то с женой, все еще держа руку на моем предплечье, а потом повел вперед, всерьез намереваясь познакомить со странным гостем. Я надеялся только на одно - что тот хотя бы не станет заваливать меня вопросами, и мы просто дружно помолчим, стараясь пережить этот час. Незнакомец повернулся в нашу сторону и первым, конечно, заметил своего друга-историка, а потом уже перевел взгляд на меня. Так и захотелось сказать: «Боже, ты же как открытая книга, научись держать себя в руках – твои эмоции на лице отпечатываются!». Он выглядел очень удивленным и смотрел на меня так, будто к нему, маленькому м