совсем рядом, можно было рукой до него дотянуться. Живой. Здесь, прямо за мной, и вот его уже нет. Ни за мной, ни вообще в этом мире. Растворился, словно не существовал. Если бы не память и сохранившиеся вещи, напоминающие, что этот человек реален – можно было усомниться в этом. Смерть – это ведь серьезно. Когда тебя настолько сжимают проблемы или депрессия, это должно быть видно. Как же так вышло, что никто не заметил? В тот день, вернувшись от Хромовых, я попытался дозвониться Кристине. Хотелось поговорить с ней, убедиться, что взбалмошная подруга в порядке. К моему удивлению, она приняла вызов со второй попытки. Когда гудки прервались, я даже дышать перестал, скосил глаза к уху, улавливающему тишину, и ждал. Думал, может, хоть что-то услышу, но Кристина привычно молчала. - Привет? – робко проговорил я. Честно говоря, не был уверен, что она вообще на связи, потому подал голос так, будто вошел в чей-то дом без приглашения. Чувство было примерно такое же. - Соколов, - вздохнула девушка, наполняя этот незамысловатый жест целой уймой негатива. – Ты чего названиваешь? - Просто хотел узнать, как дела. - Нормально. Что-то еще? Я стоял у окна. В том же костюме, неприятно липнущем к спине, еще не успевшем испустить запах похорон, с легкими, полными воздуха, которым дышала умершая. На руках теплели следы от касаний к мебели, которую она трогала недавно. Диана умерла. Казалось, это должно хоть что-то поменять, оказать какое-то влияние, ведь она мертва. Стыдно признавать, но безразличное отношение Кристины било куда сильнее. Да, она не знала обо всем этом. Да, она не обязана расстраиваться из-за смерти незнакомого человека. Да, она, насколько я знаю, имела какие-то причины общаться так со мной. Но если бы она рассказала мне, мы бы все решили. Я не раз говорил, что готов на любые уступки, лишь бы у нас все наладилось, в таком случае она была бы в курсе обо всем, что произошло. Только вот ничего предпринимать Кристина не хотела, хотела только злиться на меня. В какой-то степени я даже принимал это, хоть никак не мог понять, почему. Это будто было чем-то почти нормальным, не смотря на неприятный осадок. - Нет, - каких-либо надежд на продолжение разговора у меня не было. Оставалось только дождаться, пока она бросит трубку. Мы помолчали. - У Рокки все хорошо? Я перевел взгляд на пса, лежащего рядом. - Да, жив-здоров. - Могу приехать на днях? Хочу с ним прогуляться. - Конечно. В любое время. Знаешь же, как он тебя любит. - Знаю, - Кристина звучала слишком устало. Ей явно было в тягость говорить со мной. - Ну, пока тогда, - я взял на себя обязанность прекратить этот тяжелый разговор и отпустить ее. Почти все наши беседы были такими, если бы я только знал, как это изменить, какие слова использовать, чтобы просто избавить ее от мучений. Пока вариант был только один – не говорить вовсе. - Ага. Пока. Гудки. Я отнял мобильный от уха и посмотрел на него, надеясь, что где-то на экране будут мелькать цифры. Секунда за секундой, показывая, что Кристина все еще здесь. Спустя неделю, сидя дома, вспомнил этот короткий диалог. Ничего принципиально нового он не принес, но само его существование обнадеживало. Из-за того, что я теперь работал в разы меньше благодаря своим внутренним беспокойствам, после смены сил оставалось достаточно для дел по дому. Именно в этот день мой выбор пал на стирку и разбор шкафа. Корзина ломилась от грязного белья. Белое к белому, цветное к цветному, полотенца, черное к черному, потом проверяем карманы. Точно. Сидя на полу ванной комнате и отправляя в барабан стиральной машины все черные вещи, коих было подавляющее множество, я увидел болтающийся на шлейке брюк камушек. В тот раз мое состояние было помутненным из-за сотни разных тем для размышления, потому все, в чем я посещал дом Хромовых, оказалось в корзине не глядя. Камень вновь привлек мое внимание. Я отвязал его и поднял к потолочной лампе. Свет проникал сквозь минерал с трудом, становясь мутным и блеклым, а разводы синего на зеленом фоне сливались в один цвет – черный. Крайне удивительная вещица. В машину что ли повесить? Больше-то некуда… Вычурная она слишком для меня. Я огляделся, подыскивая место, куда можно прицепить ее на первое время и, не найдя, повесил на шею. Вряд ли раньше кто-то так носил эту цепь – уж очень громоздкий камень, да и металл на вид не пригодный для подобного, совсем недорогой. Хотя, не мне судить. В любом случае, решил, что носить это специфическое украшение я точно не буду, потом придумаю, куда его определить. Пришлось снова вернуться к уборке. Спустя час с лишним я рухнул на диван, думая, чем еще себя занять. Поначалу листал социальные сети, убивая время, а потом вспомнил о кулоне. Решил рассмотреть внимательнее, пока день не закончился и, возможно, спросить у интернета, что это за штука такая. Стянул с шеи и наклонился в сторону окна, лишая камень любой возможности скрыть что-то в тени. Вертел, крутил, задумавшись о том, что, должно быть, он не самый распространенный, ведь раньше я ничего подобного не видел, а это о многом говорит, учитывая, что моя мать – большая любительница громоздких украшений из натуральных минералов. Раз порывшись в ее шкатулке с драгоценностями можно изучить большую часть вообще существующих. В пальцах, держащих камень, вдруг началось покалывание. Шло от самых кончиков, продвигаясь по фалангам вглубь, к ладони. Показалось, что они немели – за волной иголочек все отмирало. Я поздно сообразил освободить руку, когда неприятные ощущения дошли до самой середины, к сплетению мышц и кисть уже не слушалась. Страх тоже подоспел поздно – глаза ослепил белый свет. Показалось, что я лечу. Никаких ощущений, будто за одной рукой камень завладел всем моим телом. Секунды в невесомости. И… … на меня резко обрушилась копна возгласов, приглушенные басы, смех, в нос ударил запах табака, а тело вильнуло, словно управлять им приходилось с утроенной чувствительностью. Изображение сложилось в то, что напугало меня до чертиков. Я не поверил глазам. Школьный двор. Ночь. Кажется, осень, но ранняя. Из спортзала за моей спиной доносилась музыка, в окнах мелькали разноцветные огоньки, падающие на лица парней, стоящих рядом. Подростки курили, матерились и бурно что-то обсуждали, пребывая навеселе. И все бы ничего, можно стерпеть даже такие метаморфозы окружения. Что же меня напугало? – простой факт: многих из них я помнил на лицо. Кристина показывала мне фотографии одноклассников. Моих. Это были они. Но как это возможно? Подождите. Что вообще происходит? Я стоял, переводя безумный взгляд с одного старшеклассника на другого и молился, чтобы никто из них со мной не заговорил. Меж двумя пальцами покоилась зажженная сигарета – почувствовалась она очень быстро, по привычке, потому я отвел взгляд и затянулся, пялясь в одну точку на земле, присыпанную промокшей рыжей листвой. Какого хрена? - Да ну, она не заметила даже, - хохотнул паренек. Высокий, с отличительно ровной спиной, в спортивном костюме с характерными лампасами по швам. - Не заметила, ага. А щас зайдем, и на входе нас словит, будет опять ментами угрожать, - подметил второй, рыжеволосый, с широким веснушчатым носом. - И ладно, не впервой же. - Э, Русь, ты че? – прикрикнул третий, чем буквально заставил меня вздрогнуть. Парни вразнобой загоготали, заметив это. - Я? Да… Ничего. Задумался, - снова несколько торопливых затягов. Собственного голоса не узнал. Будто чужой. - Ты перепил прост, - подсказал второй подросток, указав на меня рукой с сигаретой. – Вот и штормит. Ты курево брось, подыши, а то Светлана Романовна тебя первым поймает. - Она же тебя терпеть не может, - поддакнул паренек в спортивном костюме. Светлана Романовна, школа, алкоголь, куча заочно знакомых. Снова проклевываются старые воспоминания? Почему тогда все такое реальное? Я буквально чувствую, как ветер проникает под одежду, по телу мурашки от этого проносятся. Или не от этого, не могу понять. Все настолько жутко, что дыхание в горле застревает. Вокруг стояли еще несколько парней, которые болтали между собой. Они все отвлеклись, а я продолжил курить еще настойчивее, пока не закашлялся. Даже слезы на глазах собрались от разъедающего першения в легких и горле. Точно не сон. - Э, ты чего? – школьник, стоящий рядом, пару раз ударил меня по спине, пока я сам бил себя кулаком в грудь. – Все, Русику не наливаем, он коленый. Снова волна гортанного смеха - вчерашние мальчишки будто старались выглядеть взрослее за счет всего этого, вели себя неестественно и занимали нарочито много места. - Нормально? – спросил тот же паренек, чуть наклонившись. – Ты бы реально не пил больше, теть Римма переживать будет, и так нервы ей треплешь. Я закивал, пытаясь отмахнуть его внимание от себя. Знает мою маму? Я его не помню. Даже на фото, кажется, не видел: блондин с блеклыми серо-голубыми глазами, неприметный. Невыразительные светлые ресницы, густые, но такие же светлые брови. Бледный, на вид тонкий, будто прозрачный. Похож на психа. Хуже уже быть не может. Дверь спортзала открылась, ударив сплошным ярким лучом мне в лицо. На мгновение я сощурился, пытаясь побороть внезапный ослепляющий эффект и разглядеть силуэт, мелькнувший в проеме. - Мальчики, вы чего так долго? Там медляк скоро поставят. Нет. Неужели? Силуэт оброс деталями, едва дверь закрылась. Длинные каштановые волосы, тонкая фигура. Она подходит ближе. Подходит? Ко мне? И прижимается, просовывая руки под расстегнутую спортивную