около одного – как вообще подобные люди могут существовать на свободе? Не верилось, что столкнулся с таким лицом к лицу. А потом в голову взбрела до стыда абсурдная идея, некое подобие наваждения вклинилось в мозг. Вдруг, он говорит правду? Чушь. Бредятина. Безумие чистой воды, даже предполагать такое – дико. Впору бы самому уже полечиться, раз могу позволить себе так свободно допускать… Что? Перемещение в прошлое. Смешно. За скобками, на задворках, остались едва мелькнувшие надежды. Я мог бы снова увидеть ее. Хотя бы на секунду, просто проследить взглядом, как родная рука проводит линию маркером, как она ворочается во сне, как смеется из-за очередной «высокоинтеллектуальной» шутки, понятной только ей самой. Невозможно. Глупость. Дома я вновь открыл ящик комода, чтобы оставить там подвеску, но почему-то завис. Долго смотрел на полупрозрачный камушек, сверкающий гранями, пока по итогу не накинул его на шею. Чтобы отмести все сомнения, нужно просто доказать себе, что это – не правда. Полный бред, зачем вообще рассматривать такой до смешного безумный вариант? Сам себя в такие моменты презираю, но чем черт не шутит? Возможно, дело в том, что мне отчаянно хотелось верить в любую возможность, даже такую бредовую, с какой пришел новый знакомый. Я оставил плащ на вешалке и направился к винной полке мини-бара. Фужер, бутылка, диван – вот, что мне нужно, чтобы избавиться от этих психоделических червей, насильно переползших в мозг от пришибленного Руслана. Как его только Земля носит. Когда все нужное оказалось на месте, я снял подвеску и принялся крутить ее в руках. Что он там говорил? Сжать. Усмехнувшись тому абсурду, который творил, я обвил камень пальцами и надавил. Даже прикрыл глаза для большего эффекта. Удивительно – ничего не произошло. Разочарованный, откинул безделушку на сидение рядом и сделал большой глоток вина, от которого в груди появилась щемящая боль. Надо бы брать дозировку поменьше. Пытаясь ослабить неприятные ощущения, легонько стукнул кулаком в нужное место. Ну, нет. Еще раз. Я, конечно, в своем уме, но стоит попробовать. Снова сжал камень до такой степени, что кожа побледнела. От центра пошло жжение, не то минерал нагрелся, не то мышцы от моих стараний. Закололо пальцы, от давления они даже отниматься начали. Наступил момент, когда следовало признать, что мой невольно приобретенный приятель нуждается в опытном психотерапевте. Какого черта? Сколько бы я не старался, разжать руку не вышло. Две секунды – и все белое, будто в глаза направили яркий луч света. Еще две секунды, и он погас, давая разглядеть изменившееся окружение. Хотелось бы мне удивиться, только вот мышцы задеревенели, не мог и мизинцем пошевелить. Сразу понять, где нахожусь, не вышло. Я был выбит из колеи внезапным поворотом событий, потому просто пялился, в слепой надежде сделать свое тело вновь контролируемым. Будто был заключен в клетку из собственной плоти. Рука поднялась сама по себе, обхватывая протянутый стакан воды. - Спасибо, - мой голос вышел из горла неожиданно, точно кто-то другой вытащил его. Девушка, стоящая рядом, приветливо улыбнулась. - Журналист скоро будет, еще пару минут. Извините за задержку, у нее просто небольшой конфликт с начальством. В этот момент я, запертый внутри, готов был закричать. Распятый в прошлой копии себя, повиновался его действиям, понимая, что это за день. Пока мой образ из прошлого осматривал офис, на стул, расположенный через стол из светлого дерева, села она, тогда еще незнакомка: прямые русые волосы до талии, всегда блестящие и гладкие, лицо с выразительными скулами, острым подбородком и высоким лбом. Большие темно-зеленые глаза, почти как у меня, только без дополнительных цветов, словно однотонные матовые шарики. Тонкие длинные брови, пухлые губы и узкий острый нос. Ровная загорелая кожа, стройное тело. В тот момент я уже влюбился – она ведь вылитая супермодель девяностых. На таких мы с друзьями заглядывались в эротических журналах, будучи детьми. Тогда она была чудом. Я даже дар речи потерял, а это в моей жизни явление слишком редкое. - Егор, здравствуйте, - она уселась удобнее, проверяя свои записи. Не услышав ответа, подняла на меня глаза. Сощурилась. – Все в порядке? - Да, - я прокашлялся, уже поняв и приняв внезапно родившийся план. – Доброе утро. - Меня зовут Ева, это я связывалась с вашим менеджером по поводу интервью. Спасибо, что согласились. - Спасибо, что предложили. Мы улыбнулись друг другу. Она – более дежурно, а я – со всем имеющимся обаянием, которое на ней сработало далеко не сразу. Помню, как ныл Гене, что не хочу идти не на какое интервью и все это – пустая трата времени. Публикации в журнале никому чести не делают, их ведь никто не читает. Ева тогда работала в захудалом сборнике для домохозяек, а я был начинающим художником, желал всего и сразу. Популярность ко мне пришла быстро, но только до определенного уровня, как раз для такого журнала. У меня и менеджер тогда появился только из-за ненависти к телефонным разговорам и людям, звонившим запросить очередную реплику. Тогда я уже решил, что приглашу ее на свидание. Отвечал на все вопросы развернуто, честно, не смотря на то, что они казались мне чрезвычайно глупыми и пустыми: откуда черпаете вдохновение? Что скажете о своей самой известной работе? Что хотели сказать через нее? Нравится ли вам быть популярным? Вы с детства мечтали стать художником? Я с детства мечтал встретить тебя. Забавно вышло. Она отказала. А я продолжил наседать, совершая звонки, которые ненавидел, каждый день в течение месяца. Поначалу она была вежливой, потом открыто злилась, потом начала игнорировать. Следом вновь ответила. Раз, второй, третий. Я был настойчив и дружелюбен, отсылал цветы, картины, редкие книги, заваливал вниманием, заботился настолько, насколько она позволяла. Мы говорили все больше, находили общие темы, точки соприкосновения, и потом, убедившись, что моя персона достойна внимания, Ева все же согласилась пойти на свидание. Я не мог двигаться, не мог заговорить, не мог закричать, броситься на нее с объятиями и раскаяться. Сказать, насколько мне жаль. Будто во сне. Она сидела напротив, окутанная утренним солнцем. Спрашивала, а я отвечал. Как тогда. Ее парфюм разлетелся по кабинету, коснулся моего носа, подтверждая, что это правда. Настолько знакомый, но забытый запах пробудил заснувший мозг, а тот заставил тело немедленно реагировать. Хотелось заполнить им весь объем легких. Я чрезмерно глубоко вдохнул, и зачастившее сердце замедлило ритм от облегчения – тогда мне уже понравился этот запах, потому так сделал. Этот вдох вернул меня в настоящее. Так резко, что я уронил фужер с вином аккурат к только выведенному пятну на белом ковре. Не помню, когда в последний раз плакал, но после этой встречи слезы полились градом. В определенный момент стало трудно дышать, словно грудь сковали, а в легкие поместили сотни игл, от боли я даже схватился за ткань одежды над ними. Пришлось вдыхать часто и мало в отчаянной попытке нормализовать состояние. - Прости меня, Ева. Прости, я не хотел. Мне так жаль, так жаль. Соленые капли щекотали щеки и подбородок. Ненавижу слезы, они все портят. Я даже на похоронах не плакал, а тут не выдержал. - Очень скучаю. Я так скучаю, Ева. Прости меня. Если бы я только знал. Если бы я был умнее тогда, если бы больше ценил то, что имею. Ненавижу себя, тоже вечно все порчу. На автомате я потянулся к мобильному и быстро написал короткое смс на последний номер в вызовах: - «Нам надо встретиться еще раз». Голые цифры, на которые улетело предложение, мозолили глаза. Я сохранил их в телефонной книге, подписав красноречивым «Пришибленный».