На капитанском столе проникновенно мурлыкнул телефон. Так нежно умеет звонить только начальство.
— Михаил Аркадьевич, — услышал Афанасьев голос генерала. — Не могли бы вы зайти на минутку ко мне? Только быстренько-быстренько.
Так и бывает с генералами: «не могли бы вы, если вас не затруднит, но чтобы немедленно».
Афанасьев пошёл к дверям, незаметно поманив Пырьева.
— Ты парня-то отпусти. Беседами его не исправишь, но некоторое время он будет безопасен.
— Я видел, как ты его зомбифицировал.
— Не зомбифицировал, а переориентировал. Всё, побегу, меня месье женераль вызывает.
Генеральский кабинет располагался этажом выше помещений следователей. «Чтобы понимать, в какие эмпиреи поднимаемся», — говорили подчинённые.
Вызов на этот раз оказался неожиданным.
— Дачный кооператив «Ромашка» знаешь?
— Разумеется, знаю.
— Бросай свои магазины, они могут и подождать, и отправляйся в «Ромашку». Там убийства.
— Так это убойный отдел должен, я тут причём?
— Ты очень причём. Я сказал, не убийство, а убийства. Четыре трупа, причём каждый раз убийство немотивированно, преступник сам не понимает, зачем он взялся за нож или топор.
— То есть, вы полагаете, что это такой флешмоб?
— А что я ещё могу полагать? Четыре убийства в один день в одном дачном посёлке. Кто убил — известно, но, ни один из виновников не может объяснить, зачем он это сделал. Тут уже всякому ясно: флешмоб. Да, без предварительного сговора, но кому сейчас нужен предварительный сговор?
— Не бывает таких флешмобов!
— Поезжай и выясни, что там бывает, если не флешмоб.
На столе загундосил телефон. Генерал снял трубку, выслушал звонившего. Лицо его помрачнело.
— Да, наш специалист уже выехал. Ждите.
Бросил трубку, повернулся к Афанасьеву.
— Пять трупов, понимаешь? Уже пять. В общем, машина у подъезда.
— Я сниму глушилку с торгового центра…
— Делай, что знаешь. Но в темпе.
Полицейский Мерседес наматывал на колёса федеральную трассу. До садового кооператива «Ромашка» было сорок километров, но, то и дело, на пути встречались знаки, ограничивающие скорость. Казалось бы, включай сирену и дуй, не обращая внимания на знаки. Через полчаса будешь на месте. Только за тобой непременно увяжется сначала один, а потом с десяток подражателей. Будут гудеть наперебой, мчать на ста пятидесяти по деревням, пересекать двойную осевую, выскакивать на противоположную сторону движения. Потом, успокоившись, они безропотно заплатят любые штрафы и лишатся водительских удостоверений, но это будет потом, а покуда — гони во всю мочь! И если гонка закончится трагически, флешмобщик станет уныло ныть: «А чего он?.. Он первым начал…»
Эх, народ, обезьянье племя!
Остановились возле опорного пункта, где обретался местный участковый, полностью потерявший голову от происходящего.
— Наконец! — выкрикнул он, увидав Афанасьева. — Они друг друга режут, а мне хоть разорвись.
— Где задержанные? — спросил Афанасьев.
— Шестерых увезли дознаватели в районное отделение, а последний — у меня, за ним ещё не приехали.
— То есть, уже семеро…
— Да! — плачуще закричал участковый. — Они как рехнулись! Я же их всех знаю, ни за одним ничего подобного не замечал, а тут…
— Тише, тише, — успокоил Афанасьев. — Разберёмся. Где этот последний? Поговорить с ним надо.
— В обезьяннике он. Только он без наручников, где мне на всех наручников набрать?
— Ничего, я тоже без наручников. Как-нибудь обойдёмся.
Задержанный, плотный мужчина лет сорока, тёмно-рыжий, густо испятнанный веснушками, сидел, уставившись себе в колени. Видно было, что он трудно пытается осмыслить, как этакое случилось с ним.
— Капитан Афанасьев, — представился милиционер. — Допрашивать вас будет другой сотрудник, а я хочу спросить, как всё происходило. Какие отношения у вас были с пострадавшим, вы были дружны или ссорились?
— Нормальные отношения были, ничего особенного. Соседи — и соседи. Он старик, мне с ним неинтересно.
— А как же получилось?..
— Сам не знаю. Я грядку под клубнику копал. Мне Анна Романовна обещала усы клубничные дать, она как раз клубнику обрабатывала под зиму, так у неё этих усов много. Я копаю, а тут этот дед бежит и кричит: «Мосину убили!» Мосина, как раз Анна Романовна и есть. Я сначала не понял ничего, только смотрю, он бежит прямо по копанному. Не делается так, по ровку обойти ноги не отвалятся. Хотел ему замечание сделать, что, мол, чужую работу портишь, а вместо того, как шарахнул его лопатой! Я представить такого не мог, ведь с одного удара — насмерть.