— Бабка глухая, ни черта не слышит.
На стук долго никто не отзывался, потом за дверью зашебуршало и невнятный голос спросил:
— Кто?
— Милиция, — ответил участковый и шёпотом пояснил: — Старорежимная старуха, полиции не признаёт. Может и не открыть.
Загремел засов, дверь отворилась. Мадам Полякова и прежде была не особо высокой, а теперь, когда годы сгорбатили её, смотрелась карлицей. Морщинистое лицо складывалось в мордочку, морщинистые руки тряслись. Эта не сможет убить, даже если дать ей пистолет. С двух шагов промажет, с таким-то тремором.
— Валентина Васильевна, — произнёс милиционер, — вот товарищ приехал из города по поводу ваших заявлений. Пожалуйста, расскажите ему всё, а я побегу, у меня ещё дела.
— Капитан Афанасьев, — представился следователь.
— Почему не в форме? — строго спросила старуха.
— Так я же не патрульный. Следователям форма не обязательна.
— Вот с этого всё и начинается, — наставительно произнесла Валентина Васильевна. — Раньше, бывало, дети в школу бегут, у девочек платьица коричневые, одинаковые для всех, передники в будни — чёрные, в праздники — белые, у мальчиков пиджачки строгие — всё по форме. Потому и дисциплина была. А сейчас не поймёшь, то ли они в школу собрались, то ли на танцульку.
Продолжая ворчать, старуха проковыляла в комнату, тяжко опустилась в ротанговое кресло, указала Афанасьеву на венский стул.
— Вы были учительницей? — осторожно спросил Афанасьев.
— Сорок пять лет стажа.
— Младшие классы?
— Нет. Русский язык и литература.
«Оп! Тихо! Главное не делать поспешных выводов. Старушка действительно дышит на ладан и убийцей быть не может».
— Так о чём вы хотели рассказать?
— А сами не видите? Ведь ворьё кругом и жульё. Вор на воре едет и вором погоняет. Вот тут, неподалёку пустой дом. Купил его в прошлом году какой-то тип и ни разу не появился. Зачем, спрашивается, покупал? Спекулянт! Ждёт, пока цена на землю поднимется, чтобы перепродать. А вы куда смотрите? Его бы за ушко, да на солнышко!
Афанасьев кивнул, но возражать не стал.
— А по правую руку от меня семья живёт, — продолжала старуха, — так владелец дачи на иномарке раскатывает. Я узнавала, кем работает — оказывается, сварщик. Не знаю, что он варит, но если честно работать, то ему бы на Москвич скопить или на Запорожец. Я, вот, за сорок пять лет ничего не скопила.
— Сейчас Москвичей не выпускают, да и Запорожцев, кажется, тоже, — заметил Афанасьев, благоразумно умолчав, что и сам катается на иномарке.
— Вот то-то и оно! Разорили страну, олигархи проклятые! При Сталине они бы все под расстрел пошли, а при нынешней власти — жируют. И простой народ развратили, люди за ними тянутся. Дисциплины никакой не осталось. Телевизор лучше не включать, одни убийства на уме. Чему учат людей? Книги, которые новые, раскрыть страшно — мат на мате. Вот у меня книжки в шкафу, их читаешь, и душа радуется. От проблем писатели не прятались, но умели жизнь показать без грязи. А нынешних — всех бы под расстрел, никого не жалко. Ведь это они, нынешние властители дум, так народ воспитывают. Тут неподалёку пара живёт, с виду приличные люди. Вечерами под ручку ходят гулять. Вроде бы, дело хорошее. Так они не просто гуляют, а встанут посреди улицы и целуются на глазах у всех. Откуда такое бесстыдство берётся? Они женаты чуть не двадцать лет, дома им места мало целоваться? Нет, им на людях надо развратничать. Я бы таких своими руками поубивала!
Бывают в жизни мгновения, когда прежде непонятное разом становится очевидным, словно высветило его прожектором. Ну, с чего он взял, будто провокатор, создавший флешмоб, сам в этом флешмобе должен участвовать? Известны случаи прямо противоположные. Вот пример, тоже с участием учительницы. Она воспитывала на глазах у всего класс обормота, катавшегося по перилам, а тот, как обычно, гундел: «все катаются». Педагогическая дура возьми да и ляпни: «Если все начнут в окна прыгать, ты тоже прыгнешь?»
— Прыгну, — ответил великовозрастный Митрофан.
— Давай, прыгай! — и классная дама распахнула окно, не заклеенное по случаю тёплого мая.
Балбес, не умеющий соразмерять степень опасности, прыгнул с третьего этажа, а за ним сиганули ещё человек десять. Училка металась, орала, но флешмоб, если он вошёл в силу, так просто не остановишь.
Третий этаж. Кажется, никто до смерти не убился, но ног наломали довольно. А в основе флешмоба обычная педагогическая провокация. По всему видать, что и Валентина Васильевна поднаторела в таких провокациях. Немощная старуха сидит и истекает злобой. Отблески этой злобы падают на унавоженную почву садоводческой коммуналки. «Своими бы руками поубивала!» — а зачем своими? Так ещё удобнее, никакой ответственности, никакого наказания законом не предусмотрено. На её совести девять трупов и множество искалеченных судеб, а она продолжает пыхать ядом.