— Почему вы решили, что я интересуюсь вами?
— Мистер Флетчер, я рождена, воспитана и обучена для выполнения только одной работы, о чем вы, несомненно, знаете, являясь мастером своего дела. Я должна помогать моему отцу и моему мужу и оберегать их. С этим я справляюсь довольно неплохо?
— Вернее, оберегать «Коллинз Авиейшн»?
— И ее вкладчиков, и ее работников, и так далее, и так далее.
— Понятно.
— Выполняя эту деликатную работу много лет, нельзя не приобрести определенных рефлексов. На ленче в Рэкетс-клаб в прошлую субботу, когда мы впервые встретились, они подсказали мне, что меня допрашивают. Я, правда, не понимала цели ваших расспросов. Но на всякий случай сфотографировала вас.
Не отрывая взгляда от Флетча, она достала из сумочки фотографию и положила ее на кофейный столик. Флетч был запечатлен в шортах в теннисном павильоне.
— Я сфотографировала вас, когда вы брали стул от соседнего столика после прихода моего отца. В понедельник утром я отдала фотографию в службу безопасности «Коллинз Авиейшн». Их ответ я получила только сегодня. Вы — И. М. Флетчер из «Ньюс трибюн». Это подтвердил полицейский детектив по фамилии Люпо, а затем сотрудники редакции.
— Однако, — выдохнул Флетч.
Внезапно его охватило страстное желание жениться на Джоан Коллинз Стэнуик.
— Так вот, мистер Флетчер, когда газетный репортер кем-то интересуется, с кем-то знакомится, а в нашем случае знакомится близко, под вымышленным именем, представляясь другим человеком, можно предположить, что он ведет какое-то расследование.
— Несомненно.
— Но вы сказали, что мы не представляем для вас интереса.
— Именно так. Я лишь хотел кое-что узнать у вашего отца, Джона Коллинза.
— У вас звонит телефон.
— Я знаю.
— Раз вы не собираетесь отвечать на телефонный звонок, позвольте спросить, что именно вы хотели узнать у моего отца?
— Предлагал он или нет оплатить частное расследование, чтобы выявить, как поступают наркотики на побережье, и отказывался ли Каммингс от его помощи?
— Так ли нужны вам эти подробности?
— Я уже напечатал их. Вы не видели сегодняшнего дневного выпуска «Ньюс трибюн»?
— Нет, не видела.
— Я раскрыл сеть распространителей наркотиков на побережье. Наркотики шли через Каммингса. В одном абзаце, кажется в тридцать четвертом, я написал о предложении вашего отца. Если бы я обратился к нему официально или от редакции газеты, он, скорее всего, ничего бы мне не сказал, чтобы не бросить тень на начальника полиции, так как даже представить не мог, что тот — главный виновник.
— Как интересно. Столько усилий ради одного абзаца.
— Если б вы знали, во что иногда обходятся мне абзацы, которые я даже не пишу.
— Но у меня сложилось впечатление, что не вы, а мой отец первым заговорил о наркотиках.
— Вы, однако, в этом не уверены?
— Нет. Вы знакомы с моим мужем?
— Нет.
— Но вам удалось убедить нас, что вы знали его в прошлом, и знали хорошо. Что вы даже присутствовали на нашей свадьбе.
— Газетные архивы. Я просто подготовился к встрече с вами.
— Но вам даже известно, что он спикировал на дом в Сан-Антонио, давным-давно. Мы этого не знали.
— Может, я соврал.
— Нет, я спросила его.
— Вы его спросили?
— Да. Он поморщился, но не стал ничего отрицать.
— Забавно.
— Как вы узнали о том случае?
— Из полицейского досье вашего мужа. Кстати, он не оплатил штраф за стоянку в неположенном месте в Лос-Анджелесе.
— Если вы не интересуетесь моим мужем, почему заглянули в его полицейское досье?
— Мне требовались эти сведения, чтобы убедить вас в том, что мы давние друзья.
— Мне не верится, что вы приложили столько усилий ради одного малозначительного абзаца в статье, не имеющей к нам никакого отношения.
— Поверьте мне. Перед вами я абсолютно честен.
— У вас звонит телефон.
— Я знаю.
— Пытаясь уяснить цель ваших расспросов, если она и была, я пришла к выводу, что вас занимало состояние здоровья моего мужа.
— Между прочим, как он себя чувствует?
— Насколько мне известно, отлично. Но ваши вопросы так или иначе касались его здоровья. Вы даже выудили у меня фамилию и адрес его страхового агента. И даже, хотя точно я не помню, упомянули нашего семейного доктора.
Флетч стоял посреди комнаты, смотрел на сидящую на диване Джоан Коллинз Стэнуик, его душа пела от радости. Чудо, а не женщина. Проникнуть в суть его игры, восстановить каждый его шаг, даже нащупать мотивы! Такую женщину он мог бы любить вечно.