Выбрать главу

– Он закончил юридический факультет?

– Да. Но его первая попытка вступить в коллегию адвокатов провалилась. Он не сумел сдать экзамены.

– Значит, книга будет опубликована, как только он преодолеет этот барьер.

– В конгрессе ходят слухи, что нынешнему члену палаты представителей от этого самого округа предложена огромная сумма, если он согласится удалиться от дел. Источник денег неизвестен.

– Все сокрыто мраком.

– Молодому Честеру двадцать пять. Его сестре Аликсис – двадцать три Из колледжа ее попросили. Киностудия «Объединенные фильмы» выпустила мюзикл «Заноза в сердце», где она исполнила главную роль. Слышали о нем?

– Нет.

– Действительно, успеха он не имел. Съемки обошлись в тридцать два миллиона. В прошлом апреле в один из уик-эндов состоялся его показ в ограниченном числе кинотеатров. Самый добрый эпитет, которым его наградили, – «старомодный». Один критик написал… цитирую: «Это последний, очень на это надеюсь, фильм о соседской девочке, которой следовало бы там и остаться – я про соседний дом».

– Очень грубо. Некоторые из критиков недостойны цитирования.

– И самый младший, Дункан. Ему двадцать один год. Только что окончил университет Вандербильда, по успеваемости один из последних в выпуске. Увлекается автогонками. Мнит себя отличным пилотом и механиком. Следующей осенью вроде бы начнет учиться на магистра по специальности «Управление бизнесом», но никто не знает, где именно.

– Старик прочит Дункана на свое место.

– С другой стороны, он заплатил вступительный взнос в нескольких гонках, намеченных на следующий год, чтобы сын смог в них участвовать. Для него разработан «Зеркальный автомобиль». Изготовлено уже несколько модификаций.

– Он выигрывал хоть одну гонку?

– Да. Одну. В Юте. Призовые составили пять тысяч долларов.

– Должно быть, окупил расходы.

– Разве что на горючее.

– Видать, все живут в свое удовольствие.

– Правда?

– Во всяком случае, тратят, сколько хотят.

– Мистер Флетчер, вы думаете, что о Редлифе и его семье можно сделать интересный репортаж?

– Тебя интересует, Энди, почему я попросил подготовить эту справку?

– Вы же неподалеку от Джорджии.

– Оставь все в памяти компьютера. Вдруг пригодится.

– Между прочим, мистер Флетчер, помните этого парня, что готовил с вами материалы по Клану? Джека Фаони?

– Что с ним?

– Он уехал пару дней назад.

– И куда он направился?

– Сказал, что в Северную Каролину. На ленч.

Флетч улыбнулся:

– И что тебя смущает? Мог же он проголодаться.

– У него даже нет автомобиля.

– Знаешь, Энди, иной раз ради ленча стоит прогуляться и пешком. Спасибо за помощь, старина. Созвонимся.

Он отключил телефон.

– Разве Джек поехал не в Виндомию? – спросила Кристел.

– Именно туда.

– И что он собирается там делать?

– Хочет повидаться с девушкой, на которой решил жениться молодой Честер Редлиф.

– Рискованный шаг.

– Он взял с собой гитару. Музыка успокаивает.

– Редлиф, – произнесла Кристел десять миль спустя. – Сначала создает идеальное зеркало, потом пытается создать идеальный образ. Первое технически возможно…

– Второе – несбыточная мечта, – закончил за нее Флетч.

Глава 7

– Я стара, как мир, и совсем слаба.

Очень старая женщина в чепчике коротко взглянула на Джека, когда тот перешел на бортик бассейна, еще находящийся в тени. Она стояла на коленях и выдергивала редкие сорняки, затерявшиеся среди азалий. В земле она копалась голыми пальцами. Не пользовалась лопаткой или тяпкой. Поначалу ему показалось, что она разговаривает с растениями.

– Цветы, сорняки, – продолжала бормотать старуха. – Совсем как дети. – Она схватила опавший лист. – Поливай некоторые цветы, подкармливай удобрениями, давай им все, что им нужно, а в итоге они скукоживаются вместо того, чтобы распускаться. А сорняки… Сколько с ними ни борись, все равно лезут и лезут. Если б мы уважали характер, то выращивали бы сорняки, а цветы выдергивали. – Она вновь подняла голову, повернулась к Джеку: – Привет.

– Добрый день, мэм.

– А ты сорняк или цветок?

– Думаю, сорняк, мэм.

– Это хорошо. Вроде бы ты достаточно силен, чтобы быть сорняком. Ты тут новенький. Я – миссис Хьюстон.

– Простите, мэм. Не расслышал фамилию.

– Я – мать Амалии Редлиф, миссис Редлиф. Бабушка больших засранцев, что живут здесь, прабабушка – маленьких. Это я про детей Эми. Я зову их «Шустрая семерка». Стоит мне отвернуться, как они тут как тут.

– Может, они – сорняки, – предположил Джек.

– Было бы неплохо. Да я сомневаюсь. Здесь, в Виндомии, их слишком хорошо кормят и поят. Сорнякам такое ни к чему.

– Чуть-чуть хорошего сорнякам не повредит.

– Вот в этом я не уверена.

– Мне вот не повредило. Я по-прежнему сорняк.

– Да уж, кормили тебя, во всяком случае, неплохо. – Синие глаза старухи задержались на Джеке. – Так как тебя зовут?

– Джек.

– И ты быстр и проворен?

– Для сорняка – да.

– Я тебе верю. Не положено мне возиться в земле, я знаю. Ты не возражаешь?

– Отнюдь.

– Но надо хоть что-то делать. Нельзя же день и ночь бить баклуши. Я, по крайней мере, так не могу. Если не работаешь, забываешь, что у тебя есть руки и ноги. Ты согласен?

– Пожалуй, да.

– Я даже не хочу в рай. – Пальцы миссис Хьюстон зарылись в землю. – Если мне не найдется там какой-нибудь работы.

– Виндомия не очень-то отличается от рая, правда? – спросил Джек.

– Все эти люди, которые курсируют между бассейном, теннисным кортом, спортивным залом и конюшней, тревожатся только о фигуре, тонусе кожи, блеске волос. Ты знаешь, на лошадях они лишь ездят. Не представляют себе, как подтянуть подпругу.

– Я этого не знал.

– И ты думаешь, они счастливы? Как бы не так. Они только жалуются и плачут. Я говорю им: «Застели кровать, приготовь завтрак, оседлай лошадь, вымой автомобиль, вскопай огород – и тебе сразу полегчает». Потому-то они и жалуются. Им не дают ударить пальцем о палец. – Миссис Хьюстон нацелила перепачканный землей указательный палец в грудь Джека. – Подозреваю, скоро они перестанут понимать, кто они такие. Всякий раз, когда Честер просит их что-то сделать, ждет, что они это сделают, они думают, что он их третирует. Они думают, что не должны выполнять свои обязанности. Знаешь, что говорит моя дочь?

– Не имел чести встретиться с ней.

– Она вопрошает: «Почему я должна раз в неделю общаться с поваром? Почему я должна разговаривать с домоправительницей? Почему я должна быть рядом с Честером, когда он принимает всех этих зануд?» Можешь ты себе такое представить? Я ей на это отвечаю: «Потому что это твоя работа, дочь». Она говорит: «Но иногда мне не хочется улыбаться людям. Почему же я должна страдать?» Я пыталась ей объяснить, что за все в жизни надо платить Она – жена Честера Редлифа, живет здесь, за это и должна платить. И цена – выполнение возложенных на нее обязанностей. А уж улыбнуться важным людям, которых принимает Честер, – невелик труд, если учесть, что она тут как сыр в масле катается.

– Поговорить с вами – одно удовольствие, миссис Хьюстон, но через несколько минут я должен предстать перед очами секретаря доктора Редлифа.

– Что почем, не узнаешь, если только своим горбом не заработаешь все, что у тебя есть. Как заработала я. Когда мой муж умер от переутомления и отчаяния, я с шести утра до трех работала горничной в отеле, а потом шла в прачечную. И все для того, чтобы воспитать Амалию, оплатить ей учебу на курсах секретарей. Это была моя обязанность, и я ее выполняла. Мои внуки думают, что иначе и быть не может. – Она махнула рукой в сторону особняка. – Все падает с неба, бесплатно, как дождь и солнечный свет Они недовольны своим отцом, он, видите ли, что-то от них требует. Я говорю: «А если бы родились в трущобах? Если б каждый день мучились от голода? Стали бы вы жаловаться на отца?» Они отвечают: «Такого быть не могло».