– Какой у него адрес? – спросил Серов. – Могу я на него взглянуть?
– Конечно. Я позвоню в издательство Пал Палычу… это Костин заместитель… Адрес у него или у Маши Гуровой. Она – главный редактор.
Хозяйка вышла, а Серов принялся складывать листы рукописи по порядку, мурлыкая под нос: «Сияли звезды голубые, и небо было голубым, и ночи голубыми были, прозрачными, как легкий дым…» Настроение у него тоже было голубым – иными словами, отличным. Он уже представлял, как, ознакомившись с творением Кантарова, раскроет тайну десятка исчезнувших и найдет их, найдет непременно, живыми или мертвыми. Лучше бы, конечно, живыми… Трупов Серов повидал немало, и когда его розыск заканчивался мертвым телом, прикованным к батарее, испытывал чувство вины. Оно являлось совершенно иррациональным, однако мучило его – не успел, не смог отыскать вовремя… И в данном случае такой исход не исключался – ведь все его реальные и виртуальные клиенты, за исключением Добужинского, пропали давно, кто год, а кто и семь лет назад.
Вернулась Татьяна Олеговна, с клочком бумаги в тонких пальцах. Серов уже догадывался, что предстоит ему услышать.
– Пал Палыч поднял переписку… И знаете что, Андрей? Автор рукописи вовсе не Кантаров, а Игорь Елисеев. Юноша, совсем еще молодой… Кантаров – его псевдоним, а адрес…
– Адрес мне уже не нужен, – сказал Серов. – Если позволите, Татьяна Олеговна, я его труд заберу с собой. Он связан с исчезновением вашего мужа.
Глаза женщины расширились, губы задрожали.
– Правда? И вы… может быть, вы найдете Костю?
– Может быть, – буркнул Серов. – Важно, что я найду – Константина Николаевича или… Ну, не будем думать о плохом.
Он сунул рукопись под мышку и направился к двери.
Детальное знакомство с сочинением Игоря Елисеева заняло весь оставшийся день, всю ночь и утро. Теперь Серов понимал, что объединяет исчезнувших странников по аномальным зонам: все они, даже Линда Ковальская, прозаический налоговый инспектор, являлись страстными поклонниками идеи о том, что Земля посещается пришельцами из космоса. Веривших в это было в России несколько сотен, а в мире, по-видимому, не один десяток тысяч, и все они принадлежали к тому или иному клубу, неформальному объединению или солидной организации вроде Космической Церкви со штаб-квартирой в Калифорнии. Клуб Елисеева был много скромней; к нему относились, возможно, семьдесят или сто человек, жителей средней полосы России, Прибалтики и Урала, называвших себя «контактерами». По их мысли, инопланетяне (безусловно – телепаты) не отказывались от контактов с землянами, но осуществляли связь не с правительствами, а лишь со своими избранниками – так сказать, в индивидуальном порядке. Им передавались сообщения о возможных катастрофах, чреватых глобальным экологическим кризисом, и полные гуманности рекомендации: не пора ли прекратить резню и драку, объединиться в мировом масштабе, навести на планете порядок и, приобщившись к Высшему Разуму, заняться исследованием Метагалактики. Кроме этих полезных советов инопланетники, случалось, делились сведениями о своих делах, о том, откуда они прилетают и что творится на Млечном Пути. Эти данные были весьма противоречивы; к одним контактерам доходили послания, полные братской любви и дружбы, к другим – предостережения и неприкрытые угрозы. Все, вероятно, зависело от взглядов на жизнь – контактеры, как и обычные люди, делились на оптимистов и пессимистов.
Телепатические связи с космосом происходили обычно по месту жительства, но бывало и так, что пришельцы посещали Землю, сообщая об этом заранее и требуя, чтобы в пункте высадки их поджидала делегация. По неизвестным причинам пункты были постоянными, носившими название аномальных зон, которых насчитывалось восемь: гора на Аляске, Гималаи, Бермудский треугольник, река в Месопотамии, плато Танезруфт в Сахаре, Варангер-фиорд в Норвегии, а также камчатская сопка Крутая и приток Печоры в Пермской области. Все территории малодоступные, и потому вопрос о встрече с инопланетным разумом нередко был предметом споров: одни контактеры утверждали, что рандеву состоится тогда-то и там-то, другие – что эти вести ложные и беспокоиться, собственно, не о чем.
Но в девяносто пятом все сошлись в едином мнении, что встреча непременно состоится, на сей раз в камчатской аномальной зоне. В рукописи Елисеева были тексты семнадцати посланий на эту тему, полученных в Риге, Москве, Петербурге и Твери, и в каждом говорилось, что встреча чрезвычайно важная, можно сказать, судьбоносная для всей цивилизации, ибо землянам будут открыты кое-какие галактические тайны. Участвовать в ней вызвались шестеро: москвичи Понедельник и Ковальская, Женя Штильмарк из Твери, два петербужца, Таншара и студент Елисеев, а также Кадинов, челябинский журналист. Елисеев подробно описывал, как были собраны деньги на экспедицию, какое приобрели снаряжение, как долетели до Петропавловска-Камчатского и наняли в леспромхозе «Пролетарский» вездеход. Машина, в сущности, являлась приложением к водителю Минькову, мужику бывалому, изъездившему вдоль и поперек южную часть полуострова. Доставив путников к сопке и указав нагромождение скал, похожее на гигантские ворота, он развернулся и уехал, ибо, по его словам, место тут было поганое, никак не подходящее для ночлега или туристских экскурсий. Члены экспедиции разбили лагерь, а утром, в условленный час, были у скальных ворот, где, согласно космическим телепатемам, намеревались приземлиться гости. Однако небесный эфир был спокоен, и они решили, что перепутали дни. Назавтра тоже ничего не случилось, и Линда, погрузившись в транс, сказала, что встреча отменяется – мол, в созвездии Стрельца сгустились негативные энергии. Пробыв у сопки трое суток и дождавшись Минькова, экспедиция вернулась в Петропавловск, затем – к местам прописки, и говорить было бы не о чем, если бы не сны. Причудливые сновидения, особенно яркие у Ковальской и Таншары, описывались Елисеевым подробно – он, вероятно, опрашивал бывших спутников и вел дневник. В эти главы, составлявшие большую часть рукописи, Серов не слишком вдавался, отбросив фантазии и сосредоточившись на фактах: где побывали, когда, в какой компании. Самым любопытным он посчитал эпилог, в котором сообщалось, что четверо из шести контактеров таинственно исчезли. По мнению Елисеева, то была кара инопланетян, желавших, чтобы о камчатской экспедиции и снах проинформировали человечество. По этой причине он и взялся за перо.
– Однако ни себя не спас, ни Понедельника, – резюмировал Серов, переворачивая последнюю страницу. Он потер уставшие глаза (почерк у Елисеева был жуткий), отправился на кухню, сварил и выпил кофе. Затем, соорудив несколько бутербродов с сыром и ветчиной, вернулся в кабинет и, мерно работая челюстями, стал подводить итоги. Это было нелегким занятием, ибо в его душе сошлись в рукопашной прагматик и авантюрист. Прагматик ни в какие контакты не верил, равным образом как в телепатию, летающие тарелки и пришельцев из космоса. Прагматик полагал, что в клубе контактеров сплошные лохи и веники, которые морочат друг друга, а заодно и себя. Либо дурачки, либо фанатики, и факт, что шестеро из них гостили в аномальной зоне, никак не связан с их исчезновением – даже если приплюсовать издателя Добужинского. Тем более что исчезали они в разное время, хотя и при сходных обстоятельствах.
Так говорил прагматик; авантюрист же, взяв его за грудки и как следует встряхнув, коварно ухмылялся: а вдруг?.. Единственное возражение, но за ним тянулась длинная цепочка последствий и выводов. Хрен с ними, с инопланетянами, размышлял Серов, но вдруг в этой зоне у сопки Крутой есть что-то неизвестное науке? Какой-нибудь вирус, что превращает человека в пар… Бред, ерунда? Ну, это как посмотреть – лет двадцать назад никто не слышал о СПИДе или атипичной пневмонии… кстати, о вакуумных бомбах и электронном деструкторе тоже не слышали… А посему и – вдруг! – в этой чертовой зоне водится какой-то вирус, или геомагнитное поле там особое, или иной феномен… Опять же сны! Сны!