- Милый Андре, у меня доброе и чуткое сердце ягнёнка. Посмотрел на ваши страдания. Всплакнул. Пожалел. Решил отпустить. Так, что радуйтесь и молитесь всем богам - вы снова на свободе!
Бывший заключённый недовольно скукожился, сжался как сушёная ветка. - А может, всё-таки передумаете? У меня появилось ещё несколько идей, на довольно большую сумму.
- Нет, месье. Домой. В просвещённую Европу. Во Францию. В Париж!
- Мonsieur, могу я навестить вас, хотя бы потом, в качестве гостя?
- Вы, что? Ни в коем случае! Мы абсолютно не знакомы. Вас даже похитил не я, а некий отъявленный мерзавец - капитан Блад. Так, что прощайте, таинственный незнакомец. Adieu. Au revoir. И всех благ.
Эпилог.
Два месяца спустя, в только что открытом, танцевальном зале Дома офицеров 22 артиллерийской бригады, проходил бал в честь возвращения героев. Больше трёх сотен пар кружились в вальсе по начищенному до зеркального блеска паркету. Ещё больше уважаемой публики находились в различных комнатах отдыха, курительных, переговорных и в саду.
- А h , мa chеre Анечка - восхищённо обращалась к подруге, совсем молодая графиня Берг, которая специально приехала на этот бал из Москвы. Она нервно махала веером, широко открыла пронзительно небесного цвета глаза, не сводила взгляда с высокого кудрявого красавца полковника. - Tout ce qu'on dit sur le Prince est-il vrai? (Неужели всё, что говорят про князя, у нас в белокаменной, правда? Франц.).
Подруга чуть скривила в улыбке губы. Стрельнула глазами, пытаясь привлечь взгляд кружившегося в танце, с какой-то противной брюнеткой, высокого кавалера. - И что у вас говорят?
- Que j'ai trouv е sur une île d е serte un е norme navire fran с ais rempli de tr е sors! Or, argent, bijoux? (Что нашёл на необитаемом острове огромный французский корабль, доверху набитый сокровищами! Золото, серебро, драгоценности? Франц.)
- Да, Лизанька. Я тоже слышала про это.
Впечатлительная особа покраснела. Кивнула головой. Резко замахала веером. От волнения перешла на русский язык. - А правда, что только золота на этом корабле было больше пятидесяти тон?
- Что? Свет мой, Лиза? Ты всё поняла неправильно. Пятьдесят тон – это сказывали про серебро. А ещё была диковинная серебряная посуда. А золота! Золота… Ходят слухи - больше ста тон.
- Ох, божечки ты мой? Неужели так много? Цельных сто тон! - глубоко вздохнули высокоподнятой корсетом грудью. Хотели упасть в обморок. Но, так как кавалера рядом не было, чтобы подхватить. Передумали падать. Просто оступились. - Так получается, теперь… князь самый богатый жених в России?
- Нет, мой ангел. Он всё богатство сдал в казну. Так и сказал, ничего не надо. Хочу только, чтобы наша Родина была великой, могучей и богатой.
- А h, ma ch е re, quel acte noble et е lev е ! (Ах, дорогая моя, какой благородный и высокий поступок! Франц.).
Собеседница наклонилась к уху подруги и зашептала. - А ещё говорят, он привёз две статуи львов с человеческими лицами и огромными крыльями. Представляешь! Они меняют цвет от погоды. И поставил их в Петербурге, прямо на против дворца его величества государя императора.
- Неужели? Прямо напротив дворца его величества? Любезная Анечка, я прямо вся не своя. У меня по записи следующий танец с самим князем. А я не могу пошевелиться. Силы покинули меня. Мой бог?! Как же я буду танцевать? Что же делать? Что же делать? Что же делать?
Статный, кудрявый, с пронизывающими карими глазами, полковник, с висевшем на шее орденом Святого Владимира, протянул руку. - Любезнейшая Елизавета Петровна, дозвольте пригласить вас на танец?
- Меня? Да? Меня пригласить? Ой, мой бог! Я согласна! Согласна! Согласна!
Конец второй книги.