— Нет, сейчас ни динамита, ни других взрывчатых веществ у меня нет.
Опять Флинн не услышал вопроса.
— Да, это правда. Недавно я покупал динамит. И у меня была лицензия на его использование. Я хочу сказать, на покупку и использование. Я использовал его, чтобы взорвать скалы на моем участке.
— Ходят слухи, что часть динамита у вас осталась.
— Это не так. Я использовал весь динамит. Можете в любое время прийти ко мне. Сами увидите плоды моих трудов.
— Как мы можем увидеть скалы, которых уже нет?
— Мистер Хастингс, раз вы использовали для подрыва скал весь купленный вами динамит, значит, вы знали заранее, сколько его вам понадобится. Я хочу сказать, в обращении с динамитом вы не новичок.
— Конечно. Динамит — не то вещество, которое оставляют без присмотра.
— Таким образом, вы представляете себе, сколько нужно динамита, чтобы подорвать «Боинг-707?»
Хастингс пожал плечами:
— Не много.
— Немного динамита?
— Именно так. Чтобы взорвать самолет, много динамита не нужно.
Очередной вопрос унес ветер.
Хастингс потер кончик носа.
— Я очень любил этого человека. Дэрил Коновер был одним из величайших актеров нашего времени… и не только шекспировского театра. Может, самым великим. — Рука Хастингса что-то смахнула с его правого глаза. — Мне он был и очень близким другом.
— Это правда, что вы крепко повздорили в день премьеры?
— Разумеется, нет.
— Тогда почему он так внезапно улетел в Лондон?
— Что-то его расстроило. Очень расстроило. Что-то связанное с налогами. Английскими налогами.
— Поэтому он полетел домой? В Англию? Чтобы заплатить налоги?
Хастингс засек в толпе Флинна.
Быстро отвел глаза.
Помедлил с ответом.
— Коновер уехал не насовсем. Он не отказался играть в моем «Гамлете». Просто у него возникли серьезные личные проблемы. Что-то, связанное с налогами. Мы как раз изыскивали способ все уладить.
Флинн, прорезая толпу, поднимался по ступеням, держа курс на дверь. Уже подходя к ней, с поднятым воротником, надвинув шляпу на лоб, он услышал очередной ответ Хастингса: «Да. Я здесь, потому что меня ждут новые допросы. Я хочу сказать, полиция еще не все выяснила. Меня хочет видеть… инспектор Флинн».
В кабинете, жалея о том, что не перекусил в отеле, Флинн слушал рокочущий в телефонной трубке голос Джона Роя Придди — Б. Н. Зеро.
— Должен сообщить тебе ужасную новость, Френк.
— Неужели?
— Да. Я так не люблю говорить о грустном.
— Но разве вам нравится, чтобы эти грустные новости вытягивали из вас?
— Умер один из твоих друзей, Френк.
— И кто же?
— Ты уверен, что готов услышать печальную весть?
— Постараюсь выдержать удар.
— Ты сидишь, Френк?
— Подпрыгиваю от нетерпения. Меня могут упомянуть в завещании.
— Я получил две депеши из Эйнсли, столицы Республики Ифад.
— Нет! Только не это!
— К сожалению.
— Не может быть!
— В первой написано, зачитываю дословно: «Правительство Республики Ифад…»
— Это невозможно!
— «…с прискорбием сообщает о смерти министра иностранных дел Рашин-аль-Хатида, сорока шести лет».
— Бедняга. Он долго страдал?
— «Министр скончался скоропостижно, предположительно от сердечного приступа, поздно вечером, за рабочим столом».
— Он умер, служа родине.
— Мне продолжать? Там написано, что он занимал этот высокий пост только шесть недель…
— Шесть недель?
— Да.
— Он вознесся.
— Что?
— В данный момент он находится на четырнадцатом этаже бостонского отеля.
— Кто «он»?
— Рашин-аль-Хатид. А также Назим Салем Зияд. И Михсон Таха.
— Ты серьезно?
— Да. Только что ушел от них.
— И что они там делают?
— Сомневаюсь, что ждут четвертого, чтобы сыграть в бридж.
— В самолете их не было?
— Они зашли в салон и тут же вышли. Поэтому мы и думали, что они улетели. Они сдали посадочные талоны. Но авиакомпания поступила бестактно, попытавшись посадить его превосходительство на семнадцатый ряд.
— Какой кошмар!
— У всех случаются проколы. Даже у авиакомпаний.
— Значит, они покинули самолет? И никто этого не заметил?
— Получается, что нет.
— Тогда почему они молчат?
— Ожидают инструкций из столицы.
— Ага! Похоже, инструкции они получили! Это называется, выкручивайтесь, как знаете, Френк.
— Помнится, один раз такое случилось и со мной. Но не думаю, что мне надо напоминать вам об этом, сэр.
— И что ты собираешься с ними делать?
— В данный момент их охраняет доблестная бостонская полиция. Я поставил копа у двери их «люкса».
— Кто-нибудь об этом знает?
— Нет.
— Хорошо. Пусть так и будет. Ты хочешь узнать содержание второй депеши?
— Если она такая же забавная, как первая.
— Депеша неофициальная. От наших агентов в Ифаде.
— Сэр, я в нетерпении.
— Они сообщают, что Китай продает Ифаду оружие на полмиллиарда долларов.
Взгляд Флинна обежал четыре угла стола. Потом вновь сосредоточился на его середине.
— Френк? Ты меня слышишь?
— Думаю, что да. Но не уверен. Это достоверная информация?
— Возможно, — ответил Б. Н. Зеро. — Возможно, и нет.
— Скажите мне, сэр. Тот переводчик с китайского все еще живет в Монреале?
— Да.
— По тому же адресу?
— Да. Ты хочешь повидаться с ним?
— Не знаю, — ответил Флинн. — Сейчас я ничего не знаю.
— Я рад, что ты занялся этим делом, Френк.
— Той ночью в Массачусетском заливе засекли русскую подлодку. Русскую, так, не китайскую?
— Совершенно верно. Русскую.
— В этом деле больно уж много свободных концов.
— Потому-то оно такое интересное, не так ли, Френк?
— …Все так.
— Я не знаю, каким должен быть следующий ход.
Флинн стоял над шахматной доской, оценивая позицию. Он услышал, как в кабинет вошел Коки, подволакивая левую ногу.
Коки бросил взгляд на доску, потом на Флинна.
— Не знаешь?
— Нет. Не знаю. Это означает, что надо подумать.
— В коридоре ждет мистер Хастингс. Хочет повидаться с тобой.
— Я знаю. Читал об этом в газетах. Или прочту.
— Пригласить его в кабинет?
— Валяй, Коки. Преодолевая страх и колебания, мы ищем путь к спасению. После его ухода я тоже покину этот кабинет. Собираюсь посетить школу Картрайта. Немного отдохнуть и расслабиться, если ты понимаешь, о чем я.
Коки улыбнулся.
— Следующий ход очевиден, инспектор.
— Неужели? Действительно.
Бейрд Хастингс вошел в кабинет Флинна, так и не вытащив руки из карманов.
— Вы неплохо сыграли роль прокурора. Едва ли у меня получилось бы лучше. Если б я собрал пресс-конференцию.
Губы Хастингса искривились в легкой улыбке.
— Поверите ли, но в данный момент у меня нет никакого желания допрашивать вас. Мне не хочется разочаровывать вашу аудиторию, но…
— Я же говорил вам, инспектор, я не остановлюсь ни перед чем, лишь бы не допустить закрытия «Гамлета». Даже без Дэрила Коновера.
— Ни перед чем?
— Именно так. Пусть даже меня обвинят в этом чудовищном преступлении.
— Ни перед чем… Мистер Хастингс, это означает, что вы действительно могли его совершить.
— Карьера и благополучие слишком многих людей зависят от того, будем ли мы и дальше играть «Гамлета», даже если этот говнюк Коновер сделал нам ручкой.
— Уже и говнюк? «Я очень любил этого человека, — процитировал Флинн. — Дэрил Коновер был одним из величайших актеров нашего времени… и не только шекспировского театра. Может, самым великим, — Флинн выдержал драматическую паузу. — Мне он был и очень близким другом». Вы это сказали сами?
— А из вас получился бы неплохой актер, инспектор.
— Спасибо тебе, господи, за мои ирландские уши. Интонации они улавливают безошибочно. Разумеется, вы забыли упомянуть, что ваши благосостояние и карьера напрямую зависят от того, будут ли в Колониальном театре давать «Гамлета». С Дэрилом Коновером. Или без него.