— Я хочу сказать, — ответил Натэниел, — что другим я нужен был на ночь, на несколько дней, ну на месяц, и только. А тебе я никогда, похоже, не могу надоесть.
Я только посмотрела на него:
— Они были дураки, эти другие.
Он улыбнулся — не сексуально, а широко, светло, счастливой улыбкой. Такой, какой я у него и не видела, пока мы с ним долго не прожили. От нее он казался моложе своих двадцати одного года, и она будто показывала, каким он мог бы быть, если бы не потерял семью и не оказался на улице, когда ему еще десяти не было.
Джейсон перегнулся через Натэниела и сказал:
— Вспоминаю, почему не люблю ходить с вами обедать.
— Почему? — спросила я.
Он оглядел нас всех.
— Я думаю, у Джейсона ощущение, будто он лишний, — ответил Мика.
Один из тех моментов, которые не описаны у мисс Мэннерз. У меня с Джейсоном бывает секс, но он мне друг, а не бойфренд. Тут есть разница. Иногда твой друг — и временами любовник — чувствует себя лишним, если ты обнимаешься за обедом со своими бойфрендами, и не надо ли в этот момент его приголубить?
— Я к нему ближе, — сказал Натэниел. — Но я думаю, что он предпочел бы поцелуй от тебя.
Джейсон, верный себе, обнял Натэниела за плечи и сказал киношным голосом:
— Ничего личного, чувак. Просто она — не чувак.
Мы не могли не улыбнуться, и я потянулась через Натэниела чмокнуть Джейсона в щеку. Как будто мы этими прикосновениями увели разговор в сторону от того направления, которое он мог принять.
Мы по дороге сюда выяснили, что у них все прекрасно на уроках танца, которые они ведут, но программа обучения других танцоров из клуба Жан-Клода встретила некоторое препятствие.
— Ты говорил, что у тебя проблемы с обучением новичков, — напомнила я Джейсону.
— Никак не могу убедить женщин из «Цирка» и «Данс макабр», что я преподаватель, а не просто симпатичный парень.
— Они тебя не уважают? — спросил Мика.
— Они на меня вешаются, — ответил он.
Мы с Микой переглянулись, потом посмотрели на него одновременно.
— И это для тебя проблема? Почему? — спросила я.
Он широко улыбнулся:
— Ну, пофлиртовать я люблю, но не когда преподаю. Преподавателю нельзя иметь любимчиков, а если я буду заводить романы в классе, то любимчики появятся. Я пытаюсь заставить этих женщин работать интенсивнее, чем они привыкли, а они работу пытаются заменить флиртом.
Натэниел объяснил:
— Большинство человеческих женщин приходят к нам из стриптизерок, а стрип-клубы, как правило, не похожи на «Запретный плод». Там от них не требуют танца — просто подвигайся и все с себя сними. Джейсон их просит танцевать, по-настоящему.
— Танцевать — работа тяжелая, — сказал Джейсон, — а некоторые из этих женщин привыкли откупаться от тяжелой работы с помощью своей красоты.
— Ты говоришь о женщинах, — заметил Мика. — Я думал, вы мужчин тоже тренируете.
— Да, но они в основном из «Запретного плода», а там Жан-Клод всегда заставляет выкладываться по-настоящему. Из оборотней со мной тоже никто не спорит.
— Они знают, что если не будут делать то, что сказано, разговаривать им придется с вожаком своей группы, — сказал Мика.
Джейсон ему улыбнулся:
— Ага. Калеб та-ак переживал, что ты заставил его из официантов «Запретного плода» перейти в танцовщики, о Король Леопардов!
Мика слегка поморщился.
— Я его не заставлял менять работу. Я предложил ему на выбор список работ, где он заработает больше, потому что он жаловался на безденежье. Я у него Нимир-Радж, и я помог ему обдумать вариант с другой работой. Он решил, что быть стриптизером — меньшее зло.
— Он нас достал своим брюзжанием, — пояснила я.
Джейсон усмехнулся:
— Брюзжать он обожает, о Королева Леопардов!
Я состою королевой при короле Мике, но я, строго говоря, не оборотень и в леопарда не превращаюсь. Анализ крови показал, что у меня в организме несколько видов ликантропии, но я по-прежнему человек. Вирус ликантропии защищает организм носителя от любой болезни, из чего логически следует: заразившись одним видом ликантропии, другой уже не подхватить. Теоретически — так, но у меня получается, что мой организм их собирает. На всем земном шаре есть примерно сорок человек, в том числе и я, которые умудрились оказаться носителями нескольких штаммов и при этом не перекидываться. Такие, как мы, вдохновили ученых на создание вакцины, которая теперь используется для борьбы с ликантропией в мировом масштабе. Мой вклад в медицинскую науку. С каждым новым вирусом приходила возможность вызова соответствующего зверя, как у вампира. И я честно стараюсь этот список не расширять.