Натаниэль беспомощно взглянул на Мику.
- Ты же все видел. Что думаешь?
- Кажется она не видит себя так, как ее видим мы, — ответил тот, нежно целуя мою руку.
Я попыталась выдернуть ее.
- Я вижу себя утром в зеркале, и поверьте, когда я выбираюсь из постели, это тот еще видок.
- Мы что, так и не смогли доказать тебе, что думаем, ты замечательно выглядишь по утрам? — он сильнее стиснул мою руку.
Я грозно нахмурилась, но оставила попытки вырвать свою руку.
- Мне все детство говорили, что я некрасива, а вы, ребята, любите меня из-за моих вампирских способностей. Вы просто не можете противостоять им.
Рука Натаниэля обхватила меня, а Мика наклонился поцеловать меня.
- Ты просто красавица, Анита, я клянусь, это чистая правда, — прошептал он.
Я напряглась в их руках, почти близкая к панике: почему? Моя мачеха была высокой, нордического типа, светловолосой и голубоглазой, как и ее дочь от первого брака, и сын, который родился в браке с моим отцом. Я любила своего брата Джоша, но на семейных фотографиях я всегда выглядела как часть темного прошлого, а Джудит всегда спешила сказать своим друзьям, что я не ее дочь, что моя мать — латиноамериканка. Именно это я всегда считала причиной своих комплексов, но только теперь я поняла, что это не все. В моей памяти всплыло кое-что, не давно похороненное воспоминание, просто одно из тех, на которые я раньше не обращала внимания.
- Моя бабушка Блейк около года заботилась обо мне, пока мой отец был на работе. Я только что потеряла свою мать, а она говорила мне, что я уродина, и мне лучше не рассчитывать найти мужа, но получить образование, найти работу и заботиться о себе самой.
- Что? — недоверчиво переспросил Мика. Объятия Натаниэля стали еще крепче.
- Не заставляй меня повторять это. Ужасно говорить такое ребенку.
- Но ты же знаешь, что это неправда? — сказал Мика, изучая мое лицо.
Я кивнула, затем покачала головой.
- Наверное, не очень. То есть, я вижу как люди реагируют на меня, так что я знаю, что у меня не так уж много недостатков, но я все еще не понимаю, почему вы так реагируете на меня. Я просто все время помню, что говорили мне бабушка и мачеха, а они говорили, что я недостаточно высокая, недостаточно белая, недостаточно красивая.
И вдруг тяжесть в груди начала покидать меня от понимания того, что если бы я и была некрасивым ребенком, любящая бабушка никогда не сказала бы мне такого. Она бы все равно воодушевляла меня на получения образования и карьеры, но не говорила бы, что это все потому, что я некрасивая, и ни один мужчина не захочет меня.
Натаниэль поцеловал меня в щеку, а Мика — в губы. Я замерла в их руках, позволяя новому знанию о тех детских воспоминаниях заполнить меня.
- И почему я об этом вспомнила? — спросила я тихо.
- Ты была готова, — прошептал Натаниэль. — Мы разбиваем боль на маленькие кусочки, чтобы удалось все рассмотреть.
Джейсон ласково сказал из-за его плеча.
- Во-первых, ты красива и желанна, а это было очень зло с ее стороны. Во-вторых, из разговоров с психоаналитиком я понял для себя одну важную вещь: когда ты чувствуешь себя наиболее счастливой и защищенной, всякая гадость выбирается из закоулков памяти.
- Я помню, психолог Натаниэля говорил это, когда у тебя начались кошмары. И почему это должно быть именно так? — спросила я, все еще зажатая между двумя мужчинами.
- Когда чувствуешь себя в безопасности и веришь, что найдешь поддержку, то можешь взглянуть в лицо действительно плохим вещам, так что когда жизнь налаживается, мы все имеем тенденцию откапывать залежи болезненных воспоминаний.
Я завозилась в их руках, поворачиваясь лицом к Джейсону.
- Вот отстой, — с чувством сказала я.
Он ласково улыбнулся.
- Точно, — подтвердил он, изучая выражение моего лица. — Ты же не собираешься заплакать, надеюсь?
Я немного подумала над этим, пытаясь разобраться, как я себя чувствую.
- Нет.
- Можно и поплакать, не страшно, — сказал он.
Я потрясла головой.
- Не хочу плакать.
- Ты никогда не хочешь плакать, — констатировал Натаниэль.
Я не могла с этим поспорить, так что я расслабилась в их руках и поцеловала сначала Мику, а затем развернулась так, чтобы прижаться щекой к щеке Натаниэля, и прошептала:
- Я поплачу потом, дома.
- Ты заплачешь, когда это наконец дойдет до тебя, — сказал он.
- Это случиться не сейчас.