Солнечные лучи тонули в плотном зеленом покрове крохотного уголка тропической сельвы. В тенистом полумраке воздух был настоян на аромате множества редких для этих мест цветов. Над вершинами деревьев виднелись крыши соседних вилл. Между клумбами и участками, целиком заросшими деревьями и лианами, оставались тропинки, кое-где перекрытые увитыми тропической зеленью арками. Границы «тропиков» были отмечены пунктирной линией росших по периметру ботанического сада огромных кипарисов.
Сад был заложен по приказу одного из местных аристократов еще в XVIII веке; своеобразный каприз предка продолжали холить и лелеять с завидным упорством все его потомки. Основатель же сада, человек весьма просвещенный, затеял такое нелегкое дело в память о неудачно закончившемся эксперименте одного исследователя, друга самого Линнея. Вплоть до начатого в XVIII веке обновления участка и проведения огромного количества земляных работ эта территория представляла собой заболоченный пруд; плодившиеся в нем комары разносили малярию по всей округе. Позднее сад стал местом создания одной из самых известных коллекций тропических растений, выращенных в неестественном для них климате. Сам ботанический сад, а следовательно, и окрестные деревушки привлекали не слишком многочисленных, но постоянно наезжающих специалистов-ботаников со всего мира.
Чуть в стороне от сада, за стеной из раскидистых дубов и увитых плющом беседок, виднелось величественное, но какое-то неприветливое и холодное здание. По словам Коломбины, там размещалась католическая школа-интернат для девочек. При этом Андреа обрушилась на учебное заведение с весьма резкой критикой. Она рассказала, что этот интернат, которым управляют действительно готовые отрешиться от всего мирского монашки, превратился не то в режимное учреждение, не то в своего рода убежище для непослушных девушек, так называемых трудных подростков, доставляющих много проблем своим семьям. И получилось так, что многие из этих семей в силу своего экономического положения, значительно превышающего средний уровень, могли себе позволить обеспечить своим непутевым дочерям весьма комфортабельное заточение с достаточно мягким внутренним режимом. Андреа де Лукка была в курсе некоторых историй, в результате которых в это закрытое заведение были помещены девушки из самых известных и влиятельных семей города. Ее пикантные рассказы помогли несколько снизить напряженную атмосферу, царившую в машине с самого отъезда. Кроме того, за разговорами остаток пути до могилы Джеппетто пролетел быстро и незаметно.
Федерико по-прежнему молчал и, чтобы отвлечься от невеселых мыслей, пытался сосредоточиться на пейзаже за окнами машины. Кроме того, он уже подумывал о том, что ему, вполне возможно, придется возвращаться домой одному. Винченцо время от времени искоса посматривал на Федерико. Вскоре они свернули на совсем узенькую дорожку, которая вывела их к каменной арке, напоминающей искусственный грот. Вообще этот уголок больше всего походил на фрагмент какой-нибудь романтической картины, изображающей заброшенную старинную виллу. Антонио был просто в восторге. Коломбина тоже улыбалась, довольная тем, какое впечатление местные красоты произвели на мексиканца.
– Слушайте, все это чем-то похоже на дом моего отца. Занятное совпадение, ведь Пиноккио тоже был сыном Джеппетто.
Эти слова Антонио произнес по-испански, с привычным ему ярко выраженным мексиканским выговором. Федерико мысленно порадовался за него: с момента приезда в Италию он общался со всеми знакомыми только по-итальянски, а в испаноговорящем парне Федерико вновь узнал своего друга, куда более похожего на того Антонио, к общению с которым он уже давно привык. Услышав знакомые интонации, он почувствовал, что вновь по частицам восстанавливает в душе образ старого друга.