Антонио все звал и звал отца, нетерпеливо врываясь в многочисленные комнаты их огромной столичной квартиры. Он хотел рассказать обо всем, что с ним произошло, а главное – пожаловаться на дерзкое поведение мажордома в Сересас. Ему хотелось выяснить, какой тайной властью обладает этот человек, который так бесцеремонно заставил его дать клятву никогда больше не приезжать в поместье, владельцем которого Антонио являлся практически наравне с отцом. В какой-то момент Антонио решил было, что отца нет дома, но тот наконец услышал призывные крики сына и вышел на порог той комнаты, которую обычно использовал как проявочную лабораторию.
– Что это ты так разорался? С ума сошел?
Антонио прервал отца:
– Папа, мне нужно с тобой поговорить. Нет, с ума я не сошел, но напуган и сбит с толку изрядно. Ты должен мне помочь, иначе я даже не знаю, что делать дальше.
Эти слова были произнесены так взволнованно и искренне, что не могли не произвести впечатление на старого комика. Он закрыл за собой дверь в студию и провел сына в уютную гостиную, располагавшуюся в северной части квартиры, где усадил в кресло и налил ему рюмку какого-то редкого ликера, который актеру присылали по специальному заказу из-за границы. Вторую рюмку он наполнил для себя.
Несколько секунд Антонио молчал. Нет, он и не думал скрывать от отца что-либо, просто ему никак не удавалось решить, с чего начать. Он чувствовал, что вместе с друзьями попал в какую-то липкую паутину и тот, кто сплел эту сеть, вот-вот должен явиться по их души.
– Папа, я больше никогда не смогу поехать в Сересас, – с глубокой печалью в голосе сказал он, понимая, что эти слова не могут не удивить отца. – Твой слуга, Хоакин, выставил меня оттуда раз и навсегда. Нет, нет, не перебивай, дай мне договорить, – поспешно проговорил он, видя, что отец собирается что-то сказать. – Я боюсь сбиться, и тогда у меня уж точно не хватит духу рассказать тебе все от начала до конца.
Старый актер почувствовал, насколько взволнован Антонио, молча кивнул и приготовился слушать столько, сколько будет нужно. Антонио закрыл лицо руками и, помолчав, продолжил подробный рассказ обо всем, что произошло с ним и с его друзьями за последнее время. Признание было подробным и совершенно искренним. Рассказывая о странных вещах, происшедших с ним в Сересас, и не поддающемся логическому объяснению поведении мажордома, он даже показал отцу небольшой шрам на руке, оставшийся после того, как ему пришлось поклясться на крови. Время от времени речь Антонио становилась сбивчивой, а иногда он даже начинал заикаться от страха и волнения. Звездный актер мексиканского кино слушал своего сына, не перебивая. Он впился глазами в Антонио и жадно ловил каждое его слово.
– Но это еще не все. Понимаешь, папа, я ведь поехал в Сересас, чтобы порыться в твоей коллекции фильмов. Я уже нашел было то, что искал, но эту находку вырвали у меня прямо из рук. Мои друзья сейчас далеко отсюда, да и не могу я полностью полагаться на них. У меня нет никого, кроме тебя. Отец, я тебя никогда ни о чем не просил, но сейчас мне нужна твоя помощь.
Антонио сверлил отца глазами, ожидая теплого и сердечного родительского ответа на свои мольбы. Тем не менее старый актер продолжал молча смотреть на сына, словно специально давая ему возможность выговориться. Антонио действительно рассказал ему правду, но пока что – не всю. Вплоть до этого момента он не касался самого важного – ни словом не обмолвился о черепе и уж тем более о том, что этот странный предмет, одно упоминание о котором вызывало столь неожиданную реакцию у многих людей, находится не где-нибудь, а в их с отцом квартире, в одном из нескольких замаскированных семейных сейфов.
– Раньше ты никогда не интересовался ни моими ролями, ни моей коллекцией, а теперь, увидев что-то необычное, может быть, даже сверхъестественное, прибегаешь домой в слезах, как маленький мальчик. Говори честно, где сейчас этот загадочный фильм и, самое главное, где череп? Если он где-то здесь, то покажи мне эти останки ожившей куклы.
Услышав эти слова, Антонио вздрогнул. Судя по всему, отец вовсе, не собирался успокаивать его, но это бы еще полбеды. Как выяснилось, старик прекрасно знал о существовании некоей таинственной пленки и, более того, ничуть не удивился присутствию в его доме носатого черепа. Понимая, что отпираться и выкручиваться дальше бессмысленно, Антонио встал с кресла и сказал: