Коридор был темным, и к тому же каждая доска, на которую я ступал, казалось, была готова поднять тревогу. Вскоре я обнаружил, что стою на верхней площадке лестницы, и тут какой-то импульс - не знаю, что это было, возможно, какая-то часть моего существа, которой я слепо доверял, заставил меня открыть один из ставней и выглянуть наружу.
Я сделал это очень осторожно, приоткрыв его всего на несколько дюймов. Осмотревшись, я убедился, что эти окна выходят в сад с той стороны, откуда я проник в дом. Тут я увидел картину, заставившую меня застыть в изумлении.
Я увидел две пары мужчин, стоявших друг перед другом, а между ними великолепного кудрявого спаниеля, черного, с рыжими пятнами. Все четверо мужчин неотрывно смотрели на собаку, которая подбегала то к одной паре, то к другой, то останавливалась посередине, нюхая воздух. Мужчины о чем-то говорили, но со своего наблюдательного пункта я не слышал даже их голосов и тем более не мог разобрать ни слова.
В одном из тех, кто стоял дальше от меня, я узнал своего ночного спутника. Рядом с ним стоял скрюченный негодяй, одетый в тряпье, одна нога которого была короче другой. Другая пара стояла ко мне спиной. Один из этих людей был одет в черное, как чиновник или доверенный слуга. Но когда я разглядел его спутника, мои глаза буквально поползли на лоб. Мне стало совершенно ясно, что он был главарем, потому что стоял немного особняком, и хотя я не видел его лица, было видно, что это высокий, представительный и очень красивый человек. Пока я разглядывал его, он поднял руку к подбородку, и на его белой, как у женщины, руке я заметил великолепный сверкающий драгоценный камень.
Все это, как и поведение собаки, чрезвычайно заинтересовало меня, и я продолжал наблюдать, забыв даже про свои страхи. Мужчина снова поднял руку, и мне показалось, что он отдал какое-то приказание, потому что хромой проворно бросился к стене, окружавшей сад с моей стороны и, следовательно, к тому месту, где я стоял. Тут мое везение кончилось, потому что он внезапно поднял голову и встретился со мной взглядом.
Вероятно, он поднял тревогу, потому что теперь уже все четверо смотрели на меня. На мгновение я застыл, захваченный врасплох, а когда хромой и его спутники бросились к двери в стене, явно выдававшей мое присутствие, я закрыл ставень и, проклиная свое любопытство, бросился вниз по лестнице.
Немного погодя я подумал, что было бы лучше вернуться к окну, через которое я попал сюда, потому что вокруг было темно. Но, охваченный паникой, я был не способен вспомнить, где находилась дверь. Наконец ключ, оставленный в замочной скважине, подсказал мне это, но было уже слишком поздно: дверь мгновенно открылась, впустив поток света, раздался крик, сообщивший мне, что я обнаружен. Я повернулся и бросился бежать, но не успел сделать и шести шагов, как к своему ужасу почувствовал, что на моем горле сомкнулись чьи-то длинные пальцы. Я вскрикнул, потому что пальцы сжали меня смертельной хваткой, и от ужаса потерял сознание.
Придя в себя, я обнаружил, что сижу в удобном кресле с высокой спинкой перед большой открытой дверью, в которую потоками льется солнечный свет и освежающий летний воздух. Через дверь я видел траву и деревья и слышал щебет птиц. Вокруг было все так мирно, что я забыл о том, что произошло, и только через несколько минут сообразил, что все еще нахожусь в холле пустого дома. Вместе с сознанием этого ко мне вернулся страх. Я попытался было дотронуться до горла, но тут меня хлопнули по плечу и чей-то сухой голос сказал прямо в ухо:
- Успокойтесь, мессир Просперо, успокойтесь. Вы целы и невредимы. Но я боюсь, что из-за нашей торопливости мы причинили вам некоторые неудобства.
Я посмотрел в лицо говорящего и обнаружил, что передо мной один из тех четырех человек, которых я видел в саду. Он был похож на секретаря, или, скорее всего, на врача. Его глаза были холодными, а манеры учтивыми. Но когда он заговорил, его слова удивили меня.
- Вам уже лучше? - спросил он. - Да, хочу поздравить вас. Немногие люди, мессир Просперо, верьте мне, немногие люди так удачливы. Вы недавно состояли на службе у монсеньера епископа, президента Совета?
Я заметил, что в его словах была нотка иронии - особенно в том, как он перечислял титулы моего бывшего хозяина.
- А вчера вас уволили, - продолжал он, не обращая внимания на мое удивление. - Хорошо, сегодня вас восстановят в должности и даже вознаградят. Я полагаю, что вы собирались найти здесь собаку королевы и получить вознаграждение?
Я вспомнил железную хватку на моем все еще побаливающем горле и решил все отрицать.
Но он, казалось, читал мои мысли.
- Именно так, - сказал он. - Но я знаю все даже лучше, чем вы сами. Отлично, собака в этом чулане и на двух условиях она ваша.
От изумления я не мог вымолвить ни слова, и только молча смотрел на него.
- Вы удивлены? - спросил он. - На самом деле все очень просто. Мы выкрали собаку, а теперь у нас есть причины, чтобы вернуть ее. Но мы не можем этого сделать, не навлекая на себя подозрение. Вы же человек, которого знает епископ и который не имел никакой возможности украсть собаку, поэтому вы можете вернуть ее, не навлекая подозрений. Я еще не сказал, что выкуп мы разделим, и это будет одним из условий.
- А другое? - поинтересовался я.
- Вы должны напрячь память, чтобы все правильно рассказать, улыбнулся он. - Если я правильно понял, вы встретили человека, несущего собаку, и проследили его до этого самого дома. Но тут он заметил, встревожился, убежал и в суматохе обронил собачью попонку. Я видел ее где-то здесь. Вы отправитесь к монсеньеру и дадите ему адрес дома и "
- И собаку! - воскликнул я.
- Нет, пускай монсеньер сходит и сам найдет собаку, - улыбнувшись, ответил он. - В чулане.
Я почувствовал, как кровь быстрее побежала по моим жилам.
- А если он придет и ничего не обнаружит?
Незнакомец пожал плечами.
- Он найдет ее, - холодно сказал он, а потом уже другим тоном позвал: - Флори! Флори!
В ответ за дверью заскулила собака, зацарапала панели и снова заскулила.
Незнакомец кивнул и по его глазам было видно, что он доволен.
- Да, он здесь. Я думаю, что он здесь и останется. Это все. Вы только должны твердо запомнить две вещи, друг мой. Во-первых, вскоре вас найдет наш человек, чтобы забрать нашу часть вознаграждения. И во-вторых, я напоминаю о том, что вы не должны рассказывать монсеньеру президенту Совета, - вновь в его голосе послышалась ирония, - всю правду о случившемся. Это в ваших же интересах! - И незнакомец с безобразной улыбкой дотронулся до своего горла.
- Я не скажу, - вздрагивая, сказал я. - Но...
- Но что?
- Но я не могу, - слабо запротестовал я. Я ненавидел епископа. - Я не могу рассказать все это монсеньеру. Почему мне нельзя сообщить эту новость в Пале-Рояль... прямо самой королеве? Или пойти к кардиналу?
- Нет, вы сделаете так, как я сказал! - воскликнул он и в его взгляде и тоне было нечто, заставившее меня задрожать. - Кардинал? Что кардинал будет делать с этим? Послушайте! Вы сделаете именно так, и ни на йоту не отступите от моих указаний!
- Я все сделаю! - в ужасе пробормотал я. Моя шея была намного важнее моей злости на епископа. И кроме того, меня ожидало вознаграждение!
- Отлично! Тогда... тогда это все, - сказал он, вглядываясь в мое лицо, которому я попытался придать выражение покорности. - Теперь я могу сказать до свидания. До следующей встречи, мессир Просперо! Прощайте и помните!
Надев изящным жестом свою шляпу, он повернулся ко мне спиной, вышел на солнечный свет и исчез. Я слышал, как за ним со скрипом закрылась садовая калитка, а потом наступила тишина - тишина, нарушаемая только воем собаки, мечущейся в своей темнице.
Неужели я остался один? Я выждал некоторое время, прежде чем решился хотя бы пошевелиться. И даже набравшись смелости подняться, я долго прислушивался, опасаясь, что за мной наблюдают из-за закрытых дверей этого таинственного дома. Но глубокая тишина ничем не нарушалась. Наконец я решился и поднял с пола собачью попонку. Я осмотрел ее и убедился, что именно ее видел у человека в сарае. Пять минут спустя я вышел на улицу и направился к дому епископа, спрятав бархатную попонку под своими лохмотьями.