- Как прошли ваши выступления? - поинтересовался Флориан. - В том, что публика была в восторге, я не сомневаюсь, а сами вы довольны? Я ведь знаю, насколько вы требовательны не только к другим, но и к себе.
- Настоящий художник, независимо от того, чем конкретно он занимается, обязан быть требовательным к себе. Стоит хоть раз дать себе поблажку, пожалеть себя или впасть в эйфорию от успехов, - и мастерства как не бывало. Запомни это навсегда, - ласково сказал профессор. - Все прошло на должном уровне. Это были незабываемые вечера, - добавил Святослав Константинович с ноткой грусти в голосе.
- Наверное, вы близко знакомы с Густавом Гринбергом, ведь вы уже не первый раз принимали участие в его симфонических вечерах?
- С Густавом мы знакомы уже больше тридцати лет, он мой большой друг. Мы познакомились ещё до его переезда в Германию, когда он жил в Риге. Это не только великий дирижер, но и великий человек. А почему ты спросил?
- Для меня он не просто великий, для меня он гений! - взволнованно произнес Флориан. - Его имя уже давно стало для меня олицетворением непревзойдённого мастерства.
- Так оно и есть! Когда-нибудь я тебя с ним обязательно познакомлю.
- Правда? - глаза Флориана загорелись и в них отразился неподдельный восторг. - О знакомстве с ним я не смел даже мечтать!
- Теперь, когда ты стал музыкантом самого высокого уровня, Густаву будет интересно познакомиться с тобой. А наши мечты... Думаю, всё самое важное и необходимое случается в нашей жизни независимо от того, мечтаем мы об этом или нет. Видимо, кто-то за нас решает, чему быть, а чему не бывать никогда.
Тёплый ветерок шаловливо растрепал волосы Флориана, юноша поправил их привычным жестом, а затем, задумавшись на миг, произнёс:
- Пожалуй, вы правы. Но, наверное, должны быть какие-то причины всего того, что с нами происходит, правда? Как-то не хочется думать, что вся череда событий, из которых соткана наша жизнь, - не более чем случайность.
- Ну вот, ещё один философ! Представляю, как Иосиф обрадуется знакомству с тобой, ведь управляющий и садовник он, если можно так сказать, по совместительству, а вообще-то он писатель, пишет по ночам какие-то мудрёные книги, в которых я, если честно, мало что понимаю. Ну да ладно, лучше скажи, ты не передумал ехать со мной в деревню?
- Нет, конечно! Я не мог дождаться вашего возвращения.
- Вот и прекрасно! Тогда сделаем так: сейчас мне нужно уладить кое-какие срочные дела, и я вынужден покинуть тебя до вечера, а вечером, часов в восемь, приезжай ко мне. Переночуешь у меня, а на рассвете, с первыми лучами солнца, пока не жарко, отправимся в наше путешествие. Возьми с собой что-нибудь из одежды, чтобы было во что переодеться, и не забудь скрипку, она тебе обязательно пригодится! - лукаво улыбаясь, профессор достал из бокового кармана пиджака визитку и протянул её Флориану. - Возьми, здесь мой адрес и телефон, ты ведь никогда не бывал у меня.
Флориан действительно никогда не бывал в доме профессора Мирского, но раньше у него и не возникало такого желания, зато теперь ему не терпелось поскорее увидеть, как живёт этот замечательный человек. В восемь часов вечера, со скрипкой в руках и небольшим рюкзаком за плечами, Флориан стоял на пороге квартиры Святослава Константиновича.
- Проходи, дорогой! - гостеприимно распахивая перед Флорианом дверь, произнёс профессор. - За последние двадцать пять лет немногие переступали порог этого дома...
Флориан очень удивился этим словам, но, не желая показаться чересчур любопытным, решил пока ни о чём не спрашивать Святослава Константиновича. Пройдя через большую, изысканно обставленную прихожую, Флориан оказался в просторной комнате с высоким потолком, украшенным искусной гипсовой лепниной. Паркетный пол был устлан великолепным голландским ковром с густым ворсом, на котором, почти посреди комнаты, стоял старый рояль орехового цвета. Справа от рояля стояли небольшой журнальный столик и уютный кожаный диван, над которым висели две красивые картины в золочёных рамах, написанные маслом. Почти всю противоположную стену занимал установленный стеллаж, где помимо огромного количества книг и альбомов было много папок с нотами. На одной из полок Флориан увидел фотографию улыбающегося вихрастого подростка.
- Это Мартин, мой сын, - сдавленным голосом еле слышно произнёс профессор.
- Симпатичный парнишка! Наверное, он давно уже стал взрослым?
- Нет, не стал. Он умер двадцать пять лет назад... - голос Мирского дрогнул, а в его глазах Флориан увидел такую боль, что у него перехватило дыхание.