XXVI
- Господин Дьен-Дьеннах, вы меня слышите? Если тр-рум пум-па-па тр-рум, то постарайтесь чигнагладительно открыть пр-румм глаза…
Великолепно понимая, что значит "чигнагладительно" и не испытывая по этому поводу ни малейших сомнений, Дубтах с трудом, словно разучившись, приподнял веки. Он лежал на обычной койке, покрытой чуть волнующейся морской гладью с редкими клочками белой пены. Рядом с койкой стоял на задних лапах средних размеров медведь- блондин, к тому же густо облепленный снегом.
- … и постарайтесь их не закрывать тарира-тарура хотя бы кошенное время. Так вам будет легче обрести орриовальную хр-ряп - ххр-руп ориентировку и очеседация к норме ч-чам - куммум восприятия пройдет гораздо быстрее.
Каждое слово светловолосого, голубоглазого медведя было полно колоссального, таинственного смысла и влекло за собой целую бездну ассоциаций. Именно поэтому, наверное, каждое слово, пока оно длилось - казалось совершенно бесконечным, безграничным и неисчерпаемым, а когда заканчивалось - казалось до жалости, до жалкости, - у него даже слезы мимоходом полились, - коротким, и расставание с каждым них казалось безвозвратной потерей. О Тот, Кто Над Небом, - возвышенно, просветленно, боговдохновенно мыслилось ему, - как же это я раньше- то не видел всех этих величайших и разнообразнейших смыслов, коих полны величайшие слова изрекаемые этим лучшим из зверей?! Потому что он по- настоящему красив со своей желтовато-белой шевелюрой, синими глазами в обрамлении густых, пушистых ресниц. Со своим высоким, выпуклым лбом. Его не портят острые, но изящные и белые зубы, между которых молнией мелькал ярко- красный язык. Ему даже белый крахмальный халат к лицу. И сапоги (даром что они скрывают иссиня-черные, красиво изогнутые когти) начищены до образцового блеска. Но он продолжает свои таинственные речи.