- В конце концов, - сдержанно жестикулируя, говорил адмирал Ниаль Кренк, - подобный случай возникает в нашей практике не впервые: во время бучи в Насамну там застряло около восьми тысяч наших сограждан. Как мы поступили? Быстро и не поднимая никакого шума послали три батальона Сотовой Дивизии и с предельной быстротой прогнали всю эту толпу от концентрационного лагеря восемьдесят километров до побережья… Нас потом упрекали в жестокости свои же, мол нельзя было пинками гнать женщин и детей по солнцепеку, но потеряли-то мы всего сто восемьдесят человек, а остальных - погрузили на лайнеры, да и вывезли. Не наши обвиняли нас в агрессии, вторжении на чужую территорию, вмешательстве в чужие дела, а мы извинялись и заверяли. Заверяли и извинялись. И ничего. Дело было сделано, и заметьте, - никто-о нам никакой войны не объявил. Так что мое мнение - быстрая, жестокая, показательная акция…
- Дур-рак, - по-попугайному открыв один глаз, совершенно попугайным голосом каркнул с места семидесятивосьмилетний Лев Закита, - и все вы битком набитые дураки…
Лев не был ни парламентарием, ни вообще политиком. Собственно говоря, - ему вовсе и не положено было находиться на этом заседании. Он просто пожелал присутствовать, - и попробовал бы кто- нибудь не пустить Льва Закиту. И адмирал, известный военный, со своим мундиром, со всеми своими заслуженными наградами, со всеми своими благородными сединами покраснел, смешался и только после томительной паузы смог выдавить:
- Что это значит, господин Закита? Кажется, вам с-следует объяснить, на ка…
- Непременно - объяснюсь, - поднимаясь со своего места и одергивая черный пиджак, проговорил старичок, - как же не объяснить, ежели больше некому… А ты уйди с трибуны, ежели так уж хочешь объяснений…
Утвердившись на трибуне, он обвел собравшихся змеиным взглядом и приступил:
- Для начала я настолько просто, чтобы даже вы смогли понять, объясню вам, почему вы дураки: и у имперцев, и у Соглашения точно такие же трудности с пиратами архипелага. И они очень хотят, чтобы вы не мешали им разобраться с этой швалью, а то, глядишь, и помогли бы… Просто мечтают. Но они точно так же знают, что в ответ на прямую просьбу вы неизбежно начнете кобениться и назначать повторные слушания с дурацкими и глубокомысленными рассуждениями о том, почему нельзя и невозможно ничего сделать… Поэтому они, сговорившись, и распаляют вас отписками, как баранов перед случкой. Короче, - Лев снова обвел собравшихся взглядом крупной хищной рептилии на пенсии, - или вы даете мне гарантию, что никакой болтовни не будет, - и тогда я обращаюсь к друзьям из Золотого Клуба, или начинаете играть в обиду, и тогда я ухожу, а вы тут продолжайте… Потому что мне уже будет неинтересно. Совсем.
Осторожно кашлянув, президент осторожно произнес:
- Господин Закита, если вам не трудно, поясните собравшимся, причем тут Золотой Клуб…
- Штепан, господин мой, никому из этих, - он сделал красноречивый жест в сторону зала, - я бы, понятное дело, не сказал бы ни слова, но перед тобой молчать просто не имею права: я честно, напрямую скажу, что игра раскрыта, и лучше бы им было тихонечко намекнуть своим хитрожопым политиканам, что пора ее кончать. Что пора, наоборот, создавать трехстороннюю группу с узким составом и широкими полномочиями. А вы все будете молчать, чтобы дураки тамошние по-прежнему считали вас еще большими дураками тутошними, чтобы они работали на нас, испытывая чувство приятности от своего хитроумия… А тебя, адмирал, я, на месте Штепана, и вообще выгнал бы: ты даже в своем тупоумном ремесле них- хрена не смыслишь! Ни что, ни кого, ни где - никакого понятия не имеешь, а туда же - а-ак-ция… Ну!? Связываться мне с друзьями или нет? Старый я, и ждать мне некогда…
- А чего тут особенно думать? Обидно, конечно, но лучшего выхода, похоже, просто нет…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ИСКУССТВО ВЯЗАТЬ УЗЛЫ
Gnot-ka nitja orta.
XIX
- Я попробую угадать, Ваше Высокопревосходительство: наверное, мне предстоит куда- то лететь.
- Жаль, что я не азартен и что реакция у меня стала не та, а то бы о заклад побились бы на что- нибудь хорошее… Не угадал. Не полетишь ты, а поедешь на самолете. Между прочим - в Империю.