Флер бросила на нее косой взгляд, встревоженная не на шутку ее возбужденным состоянием.
— Не думаю, что тебе стоит самообольщаться на сей счет, — упрекнула она Милочку. — В настоящий момент сложилась довольно серьезная политическая ситуация. Они скорее всего сейчас заняты обсуждением этих проблем.
— Ах, какая чепуха! — возразила Милочка. — Для чего это папе обсуждать политику с графом? Ну что может быть более важного, чем моя судьба?
— Для вас, возможно, и нет…
— Конечно нет, я в этом уверена. Сейчас граф обо всем расспрашивает отца, а вечером может объявить о нашей помолвке. Господи, как же я счастлива!
Флер, повернувшись к ней и забыв о присутствии Кати, взяла ее за руки.
— Милочка, вы уверены, что этого хотите? Мне кажется, вы еще не продумали все до конца. И если судить по моим наблюдениям, я не могу поручиться, что вы любите друг друга.
Людмила теряла терпение.
— Какой вздор! Конечно, я этого хочу, о чем здесь долго говорить? Я уже тысячу раз повторяла, что просто обожаю его!
— Может быть, это и так, но любите ли вы его?
Милочка мгновенно замолчала, по-видимому, ее застал врасплох такой вопрос. По ее глазам Флер почувствовала, сколько мыслей в эту минуту пронеслось у нее в голове, словно стая рыбок в чистом ручье. Вдруг она, по-видимому, приняла какое-то твердое решение, и глазки у нее сузились.
— А вам-то какое дело? Может, вы приберегаете его для себя? Верно?
Флер не отвела глаз в сторону.
— Меня волнует только ваше счастье, больше ничего. Не думаю, что вы понимаете до конца, что это за человек.
— А вы?
— Чуть лучше вас, как мне кажется. К тому же я на восемь лет старше вас.
Этот аргумент, судя по всему, разоружил Людмилу, и взор у нее просветлел. Наклонившись, она поцеловала Флер в щеку.
— Конечно, вы старше! Дорогая Флер, не будем ссориться! — весело предложила она. — Я понимаю, что вы хотите как лучше, но я знаю, чего я хочу. Если после свадьбы мне не понравится, то я от него избавлюсь, разве не так? Но думаю, этого не произойдет. Он такой красивый, такой романтичный, создан прямо для меня. Точно вам говорю!
В эту минуту распахнулась дверь, и на пороге показалась старая Нюшка — она кряхтела и шипела, словно паровой буксир, бранясь на ходу.
— Ах, вот куда ты забралась, негодная девчонка! Надоедаешь здесь мамзель своей болтовней и прочей чепухой, а я еще с тобой не закончила. Сейчас я повернусь к тебе спиной, и чтобы духу твоего больше здесь не было, ты, бестолковый щенок! Как же ты спустишься вниз с такими растрепанными волосами, скажи на милость. У тебя такой вид, будто твоя голова никогда не знала гребня! Ну-ка выходи, дай мне завить твои волосы, не то скоро превратишься в старую деву, а это неизбежно, как приход смерти.
Схватив без особых усилий свое чадо, Нюшка вытолкнула ее из спальни, не давая Милочке возразить ни слова. Но Людмиле все же удалось у дверей скорчить смешную рожицу. В тишине, наступившей после их ухода, Флер попыталась собраться с мыслями. Катя, наблюдая в зеркале за ее отражением, открыла было рот, чтобы что-то сказать, но передумала, увидев ужасно печальное выражение на лице своей хозяйки.
Флер, как только была готова, спустилась вниз на десять минут до назначенного часа, тайно надеясь встретить там Карева, как это иногда в последнее время случалось, чтобы поговорить с ним наедине. На лестнице она, однако, столкнулась с Полоцким. Он поднимался наверх. Впервые он так тяжело шел. Куда-то исчезла его быстрая легкая прыть, словно он смертельно устал.
Заметив ее, Полоцкий остановился, рассеянно ей улыбаясь.
— Ах, вот и вы! Либо вы рано собрались, либо я засиделся дольше, чем предполагал.
— У вас есть еще десять минут, — сказала Флер.
— Тогда я успею. Я быстро одеваюсь. — Он улыбнулся ей и прошел мимо. Но вдруг вопросительно посмотрел на нее. — Я был у графа, у нас с ним состоялась частная беседа.
— О чем… о чем же вы говорили, если не секрет?
— Нет, нет, что вы. Об одном деле сугубо личного характера. — Было видно, что он в затруднении и не знает, как начать. — Может быть, все же лучше рассказать вам обо всем сейчас, до официального объявления. Вы, наверное, уже догадались? — Она промолчала, а Полоцкий тем временем внимательно ее изучал. — Карев попросил у меня, по заведенному у нас обычаю, руки моей дочери, и я согласился.
Флер молча смотрела на него. Только теперь она до конца осознала, как искренне не верила этому — ни предупреждению Петра, ни словам Розы, ни признаниям самой Людочки. Она считала все это чистой фантазией. Поступок графа не укладывался у нее в голове.