Ей приходилось встречаться со многими женщинами легкого поведения в своей жизни, и у нее была не одна возможность расспросить у них обо всем, но ей этого никогда не хотелось. В любом случае, они это делали без особого принуждения и предпочитали такое занятие стирке белья или мытью полов и лестниц, чтобы заработать себе на жизнь. Неужели все это настолько плохо?
Вчера ночью Флер охватило еще большее смущение от таких размышлений, когда к ней в спальню вбежала Милочка для последней, как ей показалось, ночной беседы. Из-под ее чепца торчали папильотки. Собачонки забрались следом за ней в постель. Впервые Флер не возражала. Та, которая поскромнее, вдруг ткнулась мордочкой ей в ладонь, и она рассеянно начала ее гладить по головке.
Милочка сидела, скрестив ноги, на кровати, выпростав обнаженные розовые ступни из под края ночной рубашки. Лицо у нее сияло от едва сдерживаемого возбуждения, которое, казалось, мешает ей говорить.
— Ну, моя любовь, значит все произойдет завтра! — проговорила Флер. — Вы волнуетесь?
— Да, конечно. Но, Флер, вы когда-нибудь думали о том, что происходит потом — ну, после свадьбы… что происходит?
Флер почувствовала, как у нее вспыхнули щеки.
— Думала ли я об этом? Не очень. Конечно, я была еще совсем ребенком, когда умерла моя мать, но, если бы я собралась замуж, то мне, наверное, обо всем рассказали бы тетки. — Она, замолчав, откашлялась. — Ну, а ваша мама… я имею в виду… она…
— Нет, — ответила Милочка, — но мне только что обо всем рассказала Нюшка! — Она раскачивалась взад и вперед, и казалось, что охватившее ее возбуждение вот-вот прорвется наружу. — Когда она готовила меня ко сну, вот только что, она рассказала мне. Флер, как же это все ужасно!
Она захихикала, но тут же приложила к губам палец. Глаза у нее широко раскрылись, и в них Флер видела испытываемый ею ужас и что-то другое. Флер это озадачило. В глазах Милочки была какая-то дьявольская радость, такое выражение можно увидеть в глазах ребенка, который намеревается совершить чрезвычайно скверный, но блаженно приятный поступок — например, наворовать персиков в оранжерее!
— Может быть, все не так ужасно? — спросила Флер, надеясь и страшась одновременно Милочкиных откровений.
Но она благоразумно ответила:
— Нет, я не могу вам передать, но это отвратительно!
Потом она, поцеловав Флер в щеку, убежала. Она еще долго слышала ее смех. Ужасно? Флер вновь мысленно вернулась к возникшему у нее в сознании образу: вот стоит Милочка и запихивает в рот зрелый большой персик, сок течет у нее по подбородку, по рукам, а на лице написано невиданное блаженство.
Но когда наступил торжественный момент, когда Флер впервые увидела невесту во всем блеске, когда та выходила из своей спальни в сопровождении гордо вышагивающих позади матери и няньки, у нее на лице уже не было прежней радости. Милочка побледнела, как простыня, а в глазах у нее застыл ужас. Она так напряженно, так чопорно держала себя, словно опасалась, что стоит ей прикоснуться к любому предмету, как она сама тут же рассыплется.
Платье ее было просто великолепно — потрясающее творение портновского искусства из белого вышитого атласа с серебристыми кружевами, оно выглядело таким жестким, таким накрахмаленным, таким по-королевски величественным, что, казалось, могло стоять на полу само по себе, без своей владелицы. Царственный внешний вид усиливался еще и тем, что на голове у Милочки был надет венец — свадебный венец, предусмотренный православным обрядом, — от которого ниспадала прекрасная фата со стеклярусом, соединявшаяся внизу с длинным расшитым шлейфом, для выноса которого потребовались услуги шестерых подруг из Смольного института.
И в этом великолепном платье затерялась где-то Людмила — она казалась такой маленькой, такой испуганной, что трудно было отделаться от странного впечатления: кто же кого носит — платье ее, или она платье?
Флер, подойдя к Милочке, прошептала ей самые изысканные комплименты, поцеловав ее в маленькую холодную щечку. Невеста свысока приняла поздравление, только поведя в ее сторону глазами, но когда Флер отстранилась и сделала шаг назад, она вдруг схватила ее обеими ледяными руками и закричала: