— Да, я понимаю, — наконец вымолвила она, стараясь говорить обычным, даже обыденным тоном. — Но ведь, любовь моя, это не имеет громадного значения, не правда ли?
— Нет имеет!
— Ну, может, небольшое, — нельзя на этом концентрировать свое внимание. Женщины не должны переживать из-за таких пустяков. У тебя муж, которого ты сама выбрала, и он постоянно заботится о тебе, что неоднократно доказывал.
— Ах, да что ты об этом знаешь? — воскликнула в раздражении Людмила. — Ничего! Ведь ты даже не была замужем!
Флер постаралась уклониться от ее отчаянного удара.
— Конечно, нет, но…
— Тогда нечего говорить о том, чего не знаешь! Тоже мне — пустяк! — Резко опустившись в кресло, она снова начала энергично раскачиваться. Губы ее сжались, глаза блестели от гнева.
Положение становилось опасным. Сюда могли в любую минуту войти, к тому же Флер все равно придется хранить секрет Милочки, и только одному Богу известно, чем все это кончится. Нужно было принимать правду, какой бы болезненной она ни оказалась.
— Милочка, послушай меня, — медленно начала Флер, — это правда, что он не…
— Конечно правда, — огрызнулась она.
— Совсем? Вообще никогда?
— Пару раз вначале. Но после этого… ни разу.
— Ах, вон оно что. Ясно. — Теперь Флер поняла, почему такая здоровая молодая девушка, как Милочка, не проявляет никаких признаков беременности, хотя девять месяцев со времени их свадьбы давно минули. Возможно, в этом кроется причина ее неуравновешенности. Она, вероятно, хотела иметь детей, а другого способа их рождения пока не изобрели.
— Теперь ты все знаешь, — резко добавила Милочка, и Флер вдруг поняла, что ее гнев был лишь ничтожным проявлением глубокой душевной боли. Людмила доверилась ей, обуреваемая желанием высказаться, все объяснить, она верила в мудрость Флер, верила, что на нее можно опереться. Несмотря на свои злые упреки, ей очень хотелось, чтобы Флер ее утешила, успокоила, чтобы поставила все на свое место.
Глядя на ее умоляющие глаза, Флер пыталась подобрать нужные слова, принести ей облегчение, но у нее ничего не получалось. Она с радостью вздохнула, услыхав стук сапог по деревянной веранде. Их беседу прервали, что помогло Флер скрыть свою беспомощность перед создавшейся ситуацией. Щеки ее еще пылали, и она, стараясь справиться с волнением, внимательно смотрела на свои руки.
В эту минуту на веранде появился Карев, за ним следовал человек в запыленной военной форме.
— Как выяснилось, это не императорский фельдъегерь, — сказал граф. — Его можно было принять за него, но с известной натяжкой.
Удивление на лице Флер сменилось счастливым выражением. Но Милочка ее опередила. Соскочив с кресла-качалки, она, пробежав по веранде, бросилась в объятия посетителя.
— Ах, Петя! Как я рада тебя видеть! Только ты можешь спасти меня от скуки! Не то я просто умру!
Петр, принимая поток поцелуев, пролившийся ему на щеки, смотрел поверх ее головы на брата. Пожав плечами, он глупо ухмыльнулся.
17 
Петр сел боком на перила веранды, свесив одну ногу, и зажег тонкую турецкую сигару. Флер медленно раскачивалась на кресле-качалке и пристально смотрела мимо него в сгущавшиеся сумерки. В этот вечерний час летучие мыши начинали свою охоту, и в еще не погасшем до конца свете дня мелькали их быстрые тени. Монотонно, пронзительно трещали цикады, заглушая писк мышей. Теплый воздух был напоен южными ароматами и пропитан приятным запахом сена. Слуга сегодня утром скосил высокую траву под лимонными деревцами, и оно лежало там весь день под солнцем, готовясь стать лакомством для лошадей.
Теперь к этому запаху примешивался аромат табака. Раскурив сигару, Петр наблюдал за колечками сизоватого дыма, поднимавшимися вверх между гирляндами свисавших повсюду на веранде роз на ползучих лозах.
— Да, вижу, вы здесь неплохо устроились, — семейная жизнь втроем? — небрежно бросил он. — Нужно отдать должное моему брату — хотя он и сухарь, но когда дело доходит до управления хозяйством, то Сергей становится гением, ничего не скажешь! — Петр бросил косой взгляд на Флер, пытаясь определить ее реакцию. Но на ее лице не дрогнул ни один мускул.
— Кто бы мог подумать, — продолжал он, — суметь убедить двух красивых женщин жить под одной крышей вместе с ним и при этом не опасаться, что они прирежут либо его, либо друг друга. Если бы императору пришла в голову мысль воспользоваться его организаторскими способностями, то он уже давно завоевал бы весь мир.