Закончив осмотр, Вика вернулась к столу и засела за роман. Проработав до поздней ночи, она забрала пустую посуду и спустилась вниз, немного удивляясь, что Скотч не просил ужин. Включив на кухне свет, она поняла – почему. Остатки пиццы, что Вика выкинула в мусорное ведро, были вытащены вперемешку с бумагой из-под нее же. Довольный кот спал под столом на пустой коробке.
– Ах ты, проходимец! – Вика убрала все обратно в ведро и на этот раз плотно закрыла крышкой. – Скотч, ты – помойный кот! Не пущу тебя в кровать сегодня, будешь спать на полу.
Кота эта новость ничуть не испугала. Он равнодушно следил за Викой, пока она мыла посуду, потом позволил взять себя на руки и отнести в комнату. Вспомнив на пороге спальни о стуле, который она собиралась взять из кухни, Вика поленилась спускаться вновь. Она придвинула к запертой двери кресло, переложила на него кота. С некоторым раздражением закрыла шторы, вспомнив Гелю нехорошими словами. Затем скинула одежду и направилась в душ, чтобы смыть прошедший день.
Глава 9.
Вика завтракала с котом, когда в прихожей затарахтел радиотелефон. Решив, что это Аня, она опрометью понеслась через коридор и схватила трубку.
– Привет, писательница!
Это была Ангелина. Вика присела на стул рядом со столиком, где стоял телефон.
– Хотела тебе доложить, что я дозвонилась до Ани. У нее все хорошо, но там, где они остановились, мобильник почти не ловит сигнал, – хриплый голос Гели немного удивил Вику. – У них там горы вокруг, какой-то санаторий или дом отдыха. Аня попросила меня успокоить тебя, спросила как твои дела, я взяла на себя смелость сказать, что все хорошо и тебе все нравится.
– Что у тебя с голосом?
Послышался вздох то ли усталости, то ли раздражения.
– Я простыла, горло болит. В ближайшую неделю не жди меня, по возможности не мусори сильно, а то приду и не разгребу, – теперь в голосе явно слышалось раздражение.
Вика пожелала ей скорейшего выздоровления, но Геля уж бросила трубку.
– Сама вежливость, – фыркнула Вика и поплелась обратно в кухню.
Едва она принялась за кофе, как затрезвонил мобильник. В надежде, что это все же Аня, Вика схватила трубку, но услышала знакомый мужской голос. Это был Власов. Он предупредил, что заедет с парой вопросов ближе к вечеру. Вика согласилась, заранее догадываясь, что вопросы будут те же, и снова затронут больную для нее тему. Поднимаясь в мансарду, чтобы немного поработать до его прихода, она удивлялась, отчего все стремились вытащить историю наружу, переслушать ее в сотый раз, будто не замечали, как это отражается на ней самой. Может, ее психотерапевт и следователь получали удовольствие от чужих страданий?
Приехал он намного раньше, чем обещал. Вика открыла ему калитку и пропустила внутрь. Вернула по привычке пульт на столик рядом с телефоном и пригласила Власова пройти в гостиную.
– Почему у вас всегда так темно? – спросил он, присаживаясь на одно из кресел.
– Мне комфортно. И пока тут живу я, все так и останется.
Он пригладил рукой светло-каштановые волосы и осмотрел темную комнату. Шторы там открывала Геля в последний раз, когда прибиралась, но Вика закрыла их обратно, не оставив и щели для дневного света. Огромные окна, выходившие в сад перед домом, создавали ощущение, что стен не существует, и это нервировало девушку.
Эта комната была единственной, куда Вика заходила только для того, что закрыть шторы. Подумывая, стоит ли превращать кабинет Леши в свое временное рабочее место, она все же решила остаться в мансарде. Та была ближе к двери ее комнаты. Был еще подвал с уморительно узким приоткрытым окном, чтобы проветривать немного сырое помещение со стиральными машинами, ее спальня и мансарда с кухней. В другие комнаты она не ступала даже ногой. По ее предположению, комната рядом с ее, принадлежала кому-то из детей, как и та, что была напротив нее и справа от выхода на лестницу. И в самой глубине темнела дверь в спальню супругов. Ни в одну из комнат Вика заглядывать не стала бы, даже появись у нее причина.
Власов скользнул взглядом по черному фортепиано у дальней стены, с двух сторон от него к стене были привинчены светильники. В углах стояли широкие вазы с комнатными цветами, Вика уже видела такие в мансарде. Диван, мягкий и длинный, сделанный углом, стоял посреди комнаты, «обнимая» низкий журнальный столик, на котором в прошлый раз помощница Власова намеревалась разложить бумаги, но так и не открыла папку, и два мягких кресла, в одно из которых устроился гость.