И вот среди этого запустения периферии, какой-то деятельный юморист из администрации города решил установить несколько лавочек и фонарь. Бог его знает, зачем. Лавки довольно быстро украли, а фонарь разбили. Кто-то его восстановил, но спустя пару недель его разбили вновь – так и закрутилась спираль разрушения и созидания с эпицентром возле дворового маяка. Интересно, что я никогда не видел ни вандалов, ни реставраторов.
Фонарь на самом деле привлекал к себе внимание. Несмотря на то, что он тут возник совсем недавно, – прошел едва ли год со дня установки, - но он выглядел старее всего микрорайона. Пожалуй, даже старее самого города. Металлический столб основанием походил больше на миниатюрную колону, что должна была поддерживать крышу античного храма. К середине колона сужалась и обрастала рифлеными расширениями похожими на рёбра, а перед плафоном в стороны отходили два тощих кованных плеча, в которые кузнец пытался вложить растительные мотивы. Видимо, когда-то извитые плечи служили местом для крепления указателя или таблички с названием улицы. Сама опора была изумрудного цвета, испещрённая черными точками, что были видны только под освещением самого фонаря. При дневном свете опора казалась абсолютно чёрной. Плафон имел форму призмы, увенчанной чем-то наподобие многозубчатой короны, причем у короны выделялась передняя и задняя часть: в передней части зубцы были выше, а кончики их выглядели позолоченными. Сам плафон был установлен криво – его завалило вперёд, а потому фонарь, благодаря антропоморфности силуэта, выглядел, как тощий безрукий великан с поникшей головой, увенчанной короной. Король без королевства, закопанный в землю, лишенный рук и подданных.
И я не просто так наделил это фонарь таким статусом. Иногда наркоманы, что забредали в дом напротив моего в поисках надежного укрытия, в пылу судорожных грёз вываливались из окон аварийного дома и ползли, в чем их застало наваждение, ползли к фонарю, точно неразумные дети, а как только достигали его подножия, так вовсе падали лицом в землю, простирая руки к основанию изумрудной колоны. Изредка они поднимали глаза наверх, но тут же вновь бросали голову к земле и отползали назад, как бы совершив какое-то святотатство и боясь прогневать короля. Это их поклонение могло длиться до нескольких часов, но всегда наваждение развеивалось с выключением фонаря и наступлением утра.
Помню лишь одного паренька, который смотрел на фонарь иначе. Он появился тут относительно недавно. Позже, чем установили фонарь. Он не прятался во тьме аварийного дома, а пришел под мои окна уже одурманенный. Голова его была запрокинута назад, спину то и дело выгибало, как при столбняке, а ноги то врастали в землю, то частили вперёд, неся нечеловечески пластичное тело. Так парень проследовал по дорожке к самому фонарю. Как по команде он замер, с трудом выпрямился, схватился руками за опору и стал что-то кричать, глядя прямо на сияющий плафон. Видимо ему не понравилось, что он услышал от фонаря в ответ, потому что он принялся колотить металлический столб. И колотил, пока не сломал себе пару пальцев, затем он снова задрал голову и плюнул в сторону плафона. Тут что-то случилось с его глазами: парень пошатнулся, схватился, окровавленными от избиения опоры, руками за голову, закрыв ладонями глаза. Потом он начал от чего-то отмахиваться одной рукой, второй все еще прикрывая глаза. Видимо, поняв тщетность сопротивления неизвестным силам, что его окружили, он схватился руками за столб и стал биться об него головой. Буквально вколачивал голову в колону, высекал громкий звук, который становился все менее звонким по мере того, как ломался череп. А потом парень обмяк, скатился по столбу и так и пролежал до утра, пока его тело не увезли. Это случилось ночью, как и прочие случаи поклонения перед фонарём.
На следующую ночь, когда, как мне кажется, я впервые заметил оттенки фиолетового в свете фонаря, появился человек. Бездомный, судя по виду. Волосы его длинные и слипшиеся закрывали лицо, а потому возраст я определить не смог. Кучерявая разноцветная борода, тряпье и обноски, перчатки с вырезами под пальцы, кроссовки от разных пар и детская сумка, судя по рисунку осьминогоподобного существа на кармане, у которой оторвался плечевой ремень - вместо него мужчина приделал обычный ремень из брюк, тогда как свои штаны он повязал какой-то верёвкой – типичный обитатель мира зловонных теней, мира, что зияет косматой черной дырой на краю зрения добропорядочного гражданина. За мужчиной попятам следовал большой лохматый пёс неизвестной породы. Шерсть его была угольно-черная, а кончики лап и хвоста белыми, точно перчатки лакея.