— Я помню, сэр, и я думаю об этом.
— И что же ты надумал, Инчни? — В вопросе послышалось нетерпение.
Инчни вспомнил, что он когда-то был молодым и красивым, и лордом на Старом Транторе. Инчни вспомнил, что на Неотранторе он стал безработным стариком, жившим от милостей Сквайра Джорда Коммасона, и платил за это своей проницательностью. Он тихонько вздохнул.
И снова прошептал:
— Очень выгодно распоряжаться гостями из Фонда. Особенно, сэр, если они прилетели всего с одним кораблем и если среди них всего один человек, способный сражаться. Им рады?
— Рады? — повторил Коммасон мрачно. — Возможно, но эти люди — маги, и они могут быть всесильны.
— Фью, — присвистнул Инчни, — расстояния скрывают правду. Фонд всего лишь планета. Ее граждане всего лишь люди. Если вы выстрелите в них, они погибнут.
Инчни вел корабль по заданному курсу. Река блестящей лентой серебрилась внизу. Он снова пробормотал:
— А они ничего не говорят о человеке, который будоражит все миры на Периферии?
В Коммасоне внезапно пробудились подозрения:
— Что ты знаешь об этом?
С лица шофера исчезла улыбка.
— Ничего, сэр. Так, просто спросил.
Сквайр недолго раздумывал. Он сказал с грубой прямолинейностью:
— Ты никогда не задаешь вопросы просто так. И твой метод получения сведений скоро затянет петлю на твоей костлявой шее. Но так и быть! Этого человека зовут Мул, и один из его подданных был здесь несколько месяцев назад по делам. Сейчас я жду другого… с выводами.
— А эти пришельцы? Разве это не те, кого вы ждете?
— У них нет тех документов, что нужны.
— Передавали, что Фонд захвачен…
— Я тебе такого не говорил.
— Так передавали, — спокойно продолжал Инчни. — А если это так, то они могут бежать от уничтожения. И их можно задержать для человека Мула — из дружеских побуждений.
— Да? — Коммасон заколебался.
— И, сэр, так как хорошо известно, что друг завоевателя является того лишь его самой последней жертвой — это будет только средство честной самозащиты. Ведь есть же такие вещи, как психодетекторы, а здесь у нас — четыре мозга из Фонда. А о Фонде можно узнать много чего полезного, и почти столько же о Муле, и тогда дружба с Мулом будет немного не такой… всепоглощающей.
Коммасон в тишине верхних слоев атмосферы с дрожью вернулся к своей первой мысли:
— Но что если Фонд не пал? Что, если все репортажи — это ложь? Ведь говорят — заранее предсказано, что он не может пасть.
— Мы уже прожили век прорицателей, сэр.
— И все же, если он не пал, Инчни? Посуди сам! Если он не пал. Мул обещал мне… — Он понял, что хватил через край, и пошел на попятный: — То есть он хвастался. Но похвальбы — это ветер, дело — вот что важно.
Инчни беззвучно засмеялся:
— Дела кажутся важными, пока за них не возьмешься. Едва ли чем Фонд с конца Галактики больше, чем просто пугало.
— Но есть еще Принц, — пробормотал Коммасон почти про себя.
— В таком случае он заодно с Мулом, сэр?
Коммасон не смог скрыть своего негодования:
— Не совсем. Не так, как я. Но он становится все более диким, все больше выходит из-под контроля. В нем сидит демон. Если я захвачу этих людей, а он отберет их для своих целей? У него хватит на это проницательности. Я еще не совсем готов ссориться с ним. — Он нахмурился, и его тяжелые щеки раздраженно обвисли.
— Я видел вчера этих незнакомцев несколько минут, — вдруг не к месту сказал седой шофер. — Она странная женщина — эта темноволосая. Она держится так же свободно, как мужчина, и ее странная бледность совсем не соответствует темному блеску волос. — В его хриплом шепоте почувствовалось почти теплота, и Коммасон повернулся к нему с удивлением. Инчни продолжал: — Принц, наверное, не сможет противостоять разумному компромиссу при всей проницательности. Вы сможете не беспокоиться, если оставите ему девушку.
На Коммасона снизошло озарение:
— Идея! Действительно, это хорошая мысль! Инчни, поворачивай назад! Инчни, если все обернется хорошо, мы сможем обсудить вопрос о твоем освобождении.
Коммасон испытал какое-то суеверное символическое чувство, когда нашел персональную капсулу, ждавшую его в кабинете по возвращении. Она пришла по известной немногим волне. Коммасон широко растянул рот в жирной улыбке. Прибывал человек от Мула, и Фонд действительно пал.
Спутанные видения, в которых Бэйте представлялся иногда Императорский дворец, не имели ничего общего с реальностью. И в ней нарастало смутное чувство разочарования. Комната была маленькая, невыразительная, обычная. А Дагоберт IX…