Сначала наступила ночь того дня, когда прибыл Полковник Притчер. В течение первого часа после его появления пораженная пара сидела и размышляла, и мысли кружились невеселой каруселью.
Бэйта сказала:
— Тори, давай расскажем Эблингу.
Торан угрюмо сказал:
— Думаешь, он поможет?
— Нас только двое. Нам надо снять с себя часть этого бремени. Может быть, он сможет помочь.
Торан сказал:
— Он изменился, Бэйта. Похудел. Весь зарос. — Он сделал неопределенный жест. — Иногда я думаю, что он никогда нам не поможет. Иногда я думаю, что нам ничто не поможет.
— Нет! — Голос Бэйты зазвенел и чуть не сорвался. — Тори, не надо! Когда ты говоришь так, я думаю, что Мул уже поймал нас. Давай расскажем Эблингу, Тори, сейчас!
Эблинг Мис поднял голову от длинного стола и мутно взглянул на них. Его редеющие волосы были всклочены. Губы сонно причмокивали.
— А? — сказал он. — Кто зовет меня?
Бэйта стала перед ним на колени:
— Мы разбудили тебя? Нам уйти?
— Уйти? Кто это? Бэйта? Нет, нет, останьтесь. Разве тут нет стульев? Я видел их. — Его палец указал куда-то в пустоту.
Торан поставил перед собой два стула. Бэйта села и взяла одну вялую руку психолога в свою:
— Мы можем поговорить с вами, доктор? — Она редко обращалась к нему так.
— Что-то случилось? — Маленькая искра зажглась в его ничего не видящих глазах. На впалых щеках появился нежный румянец. — Что-то случилось?
Бэйта сказала:
— Здесь был Капитан Притчер. Дай я расскажу, Тори. Вы помните Капитана Притчера, доктор?
— Да… Да… — Он пальцем потер губы. — Высокий мужчина. Демократ.
— Да, это он. Он раскрыл мутацию Мула. Он был здесь, доктор, и он рассказал нам.
— Но в этом нет ничего нового. Мутация Мула уже открыта. — Затем, с искренним изумлением: — Разве я не говорил вам? Разве я забыл вам сказать?
— Забыл рассказать что? — быстро вставил Торан.
— О мутации Мула, конечно же. Он занимается эмоциями. Эмоциональный контроль! Неужели я не говорил вам? Почему же я забыл? — Он пососал нижнюю губу и задумался.
Затем, медленно, его голос снова набрал силу, его веки широко раскрылись, как будто усталый ум снова вошел в привычную колею. Он говорил словно во сне и смотрел скорее между слушателями, чем на них.
— Это действительно очень просто. Для этого не требуется специальных знаний. Конечно, в математике психоистории это работает быстро, в уравнении третьей степени, которое не требует… Неважно. Это можно облечь в обычные слова, приблизительно, и они будут иметь смысл, что редко случается с психоисторическими феноменами.
Спросите себя… Что может расстроить аккуратную схему истории, созданную Хэри Селдоном, а? — Он перевел взгляд с одного на другую, взгляд, полный тихого вопрошающего беспокойства. — Каковы были первоначальные предположения Селдона? Во-первых, что никаких фундаментальных изменений в человеческом обществе за тысячелетие не произойдет.
Например, предположите, что произошли бы такие огромные изменения в технологической мысли Галактики, как нахождение нового принципа использования энергии или усовершенствование разработок электронной нейробиологии. Социальные же изменения сделают первоначальные расчеты Селдона ненужными. Но этого не случилось, так ведь?
Или предположите, что могло бы быть создано новое оружие, теми, кто находится вне Фонда, и это оружие превосходило бы все имеющиеся в распоряжении Фонда вооружения. Это могло бы вызвать более гибельные последствия, хотя это и не так вероятно. Но даже этого не случилось. Подавитель Ядерных Полей Мула — неуклюжее оружие, и ему можно было противостоять. И это было единственное новшество, которое он ввел, каким бы примитивным оно не было.
Но было еще и второе предположение, гораздо более тонкое! Селдон предполагал, что реакция человека на различные стимуляторы останется неизменной. И вот первое предположение выстояло, но второе должно было пасть! Какой-то фактор искривлял и разрушал эмоциональные реакции людей, в противном случае Селдон не ошибся бы и Фонд не пал бы. А какой другой фактор, кроме Мула?
Я прав? Есть в моей логике недостатки?
Пухлая ручка Бэйты нежно похлопала его по руке:
— Ни одного, Эблинг.
Мис радовался как ребенок.
— Это и все последующее уже проще. Говорю вам, я иногда поражаюсь тому, что происходит во мне. Мне кажется, что я вспоминаю то время, когда для меня было столько загадок, — а теперь все становится ясно. Нет никаких проблем. Я прихожу к чему-то, что может быть сложно, но потом я каким-то образом понимаю все. И мои предположения, мои теории всегда подкреплены. Во мне какая-то сила… всегда направленная вовне… и я не могу остановиться… я не хочу ни есть, ни спать… но все время продолжать… продолжать… продолжать…